Денежный семестр
Шрифт:
— Не знаю, — покачала головой я. — Я предпочитала не рисковать. Боже, какое счастье, что все это позади!
— Это позади, — прокомментировала Настя, — зато другое впереди. Думаешь, инопланетяне лучше сизиса?
— Уверена. Наверняка они хотят вступить со мной в контакт не для того, чтобы потребовать математические книги на английском языке без формул. Им нужно что-то более нормальное.
— Если мы будем болтать, вместо того чтобы заниматься делом, мы никогда не узнаем, что им нужно. Разве что на твоих
Упоминание о похоронах меня стимулировало. Я не могу себе позволить ввести бедную маму в такой расход. Или инопланетяне сами избавятся от трупа? Нет, эта мысль мне тоже не нравится! Лучше заняться бумагами, чем думать на подобную тему.
Итак, мы брали каждый лист, внимательно разглядывая с обеих сторон. Мой почерк обладает своеобразием, по какому его весьма легко узнать. Так что искали нечто, написанное не моей рукой. Если оно найдется.
Нашлось. Знаки вопроса.
— Это ставила ты? — с сомнением поинтересовалась Маша. — Уж больно ровненько. И к тому же красным.
— Нет, не я. Действительно, куча каких-то вопросов. Слушайте, я склоняюсь к мнению, что это все-таки Кубиков. Только вовсе не из вредности, а в целях самообразования. Решил, что единственный способ разобраться в математике — это изучить конспекты, где я готовлюсь к занятиям, а по ошибке утащил не их, а сизис. Стал читать и в непонятных местах ставить вопросики. А поскольку непонятно все, то и вопросиков много.
— А почему вопросы только на трех листах?
— А больше он не выдержал. Понял, что дальше читать бессмысленно, и вернул бумаги мне. Очень мило с его стороны.
— И ты считаешь, что не узнала его голос по телефону? — усомнилась Настя.
— Так звонил наверняка не он, а его папа. А под контактом подразумевал зачет.
Разумеется, я не верила в этот бред. Но тем более я не верила, что меня терроризирует, например, Леша. Честно говоря, охотнее всего я бы вообще не поверила во всю эту историю, да, к сожалению, имелись свидетели. И тем не менее воспринимать ситуацию всерьез просто невозможно! Убийцы не запугивают телефонными звонками, а бьют сзади по голове.
Вскоре наш улов увеличился. Настя нашла совершенно посторонний листочек с весьма привлекательной записью: «1235 $ + 560 $ + 2045 $ = 3830 $». Такое количество валюты меня вполне устраивало, однако математические способности неизвестного автора внушали сомнения. Или, наоборот, их развеивали.
— Это точно Кубиков! Не умеет три числа сложить правильно! Испортили мы детей этими дурацкими калькуляторами.
— Вот именно, — вставила Настя. — Так что не один Кубиков не умеет считать. Таких сейчас знаешь сколько? Я вот на курсах с подростками занимаюсь. Пятнадцатилетними. Английским, в смысле. Так им нельзя велеть: «Откройте пособие на сто тридцать пятой странице».
— Почему? — опешила Маша. — Что на
— Да страницу я назвала наугад. Они просто не умеют! Я еще удивлялась, почему в иностранных пособиях названия глав раскрашены в разные цвета. А теперь понимаю! Я говорю: «Найдите желтое название. Теперь пролистайте несколько страниц, пока не увидите изображение Кинг-Конга. Под ним и находится нужный текст».
Мы горестно помолчали, думая про малоразвитость молодого поколения. В подобном случае автор одного древнеегипетского папируса объяснял ситуацию тем, что детей нынче мало бьют гиппопо-тамовой плетью. Так что проблемы наши не слишком новы.
Следующее открытие сделала я. На полях одного из моих листов я обнаружила нечто загадочное. Выглядело оно примерно так:
«13.10 — 1 б.
14.10 — 1 б.
15.10–29 б.!
17.10 — 1 б.»
Не буду продолжать довольно длинный столбец. Остальные записи были весьма схожи с этими. Да, и, помимо «15.10–29 б.!», имелась еще одна выделяющаяся строчка: «15.11 — 2 б. Ш.!!!»
Три пары глаз внимательно уставились на подозрительный шифр. Первой опомнилась Настя:
— Знаете, девчонки, не хочу вас пугать, но он явно ругается. Все «б., б., б.», а потом даже «ш.». Не просто ругается, а очень грубо.
— А можно ругаться нежно? — удивилась я.
— Ты как дитя!.. — произнесла вместо ответа моя подруга, и я решила обойтись без дальнейших уточнений.
— Не думаю, что он ругается, — возразила Маша. — Во-первых, слишком методично. Что ни день, то «б.».
— В ноябре и декабре реже, — уточнила я.
— Все равно. Кто будет ругаться с сокращениями? Одно дело — в печатном издании, а другое — в записях для себя.
Настя покачала головой:
— Не для себя, а для Кати. А по ней видно, что если ругаться без сокращения, так она, наверное, сразу в обморок упадет.
— А вот и нет! — отрезала я. — Слыхала я и не такое.
— Где?
Я гордо сообщила:
— А здесь, в этой квартире!
Девчонки озадаченно помолчали, потом Настя неуверенно произнесла:
— Это твою маму что, подростки в кино научили? Дети «Рассвета»?
— Ну еще чего! — возмутилась я. — То есть они, может быть, и научили, но дома она таких слов не употребляет. Это соседи сверху. Там живет совершенно потрясающее семейство.
— Они стучат! — тоном обвинителя на суде констатировала Настя. — Сутра до вечера. Я поражаюсь, как ты это терпишь.
— Приходится. Там живет такой тип, он, когда трезвый, обивает квартиру реечками. Не знаю, что будет делать, когда закончит. Наверное, отдерет и начнет сначала. А если пьяный, то ругается. Очень громко. И оригинально. Пополняет мой лексикон. Думаю, при случае я сумела бы поразить любого мужчину.