Денежный семестр
Шрифт:
Леша круто переменил свое мнение и занервничал:
– Ты совершенно права! Завтра же вставлю вам новый замок. Это всякий гад в любой момент может сюда ворваться…
– И покуситься на холодильник, – дополнила страшную картину я.
– Я не понимаю твоего спокойствия! – с мягким упреком заметил мой собеседник. – Тебе угрожают, а ты только смеешься. Из всего делаешь шутку. Не воспринимаешь всерьез.
– А ты бы что предпочел? – уточнила я. – Чтобы я посыпала себе голову пеплом и разорвала последнее платье? Голова у меня и без того после работы в штукатурке,
Леша грустно кивнул:
– Я понимаю – ты живешь не той жизнью, какой обычные люди, и наши проблемы кажутся тебе смешными. Ты не снисходишь до заботы о собственной безопасности. Но тогда разреши хотя бы сделать это мне.
– Ничего себе – не снисхожу! – возмутилась я. – А мой вопросник? А найденные таинственные письмена и попытка их расшифровать?
– Письмена? – не понял Леша.
Я порылась в столе и продемонстрировала ему записку с разными там «б.» и «Ш.»! Конечно, не больно культурно подсовывать кому-то такое неприличие, но ведь в сокращенном виде такие слова можно встретить даже в печатных изданиях. А последнее время и в несокращенном.
– Тринадцатое октября, – задумался Леша. – Все начинается с этого дня. А что было в этот день?
– Алгебраическая конференция, – после некоторого размышления поведала я. – Именно в этот день Ирина Сергеевна упала со стремянки. Ну, то есть не упала, а ее до сердечного приступа напугал приятель Кнута Ральф.
– А в театре ты в тот вечер была?
– Скорее всего. Надо спросить у Маши. У нее от каждого нашего спектакля в компьютере остаются фотографии, цифровые. Я могу ей позвонить, она ложится поздно.
Маша не оплошала.
– Тринадцатого октября? Это начало твоей конференции. Разумеется, мы были в театре. Вспомни! Несчастливое число и дебют Риты в «Ромео и Джульетте». Там еще была куча накладок.
– Точно! – обрадовалась я. – И я впервые привела в театр Ники.
Леша цербером стоял за моей спиной и упрямо требовал: «Теперь про следующее число спроси!» – не давая мне погрузиться в сладкие воспоминания. Маша включила компьютер и приступила к проверке. Пожалуй, в Лешиной идее и впрямь что-то есть. Все отмеченные в бандитском списке дни я действительно посещала Мариинку Хотя, правда, не все дни, когда я посещала Мариинку, бандиты сочли достойными упоминания. Некоторые они почему-то проигнорировали, особенно в ноябре и декабре.
– Хорошо, – не унимался строгий Леша, – теперь вспоминайте, что случилось в день, когда у них двадцать девять «б.».
Мы напрягли извилины. Мне это абсолютно не помогло, зато прекрасно подействовало на Машу.
– В этот день ты привела в театр кучу алгебраистов. Совершенно точно!
– Их случайно было не двадцать девять? – уточнил Леша.
Я кивнула:
– Вроде бы. Слушай, ты – гений! А эти «б.» просто-напросто…
– Билеты, – продолжил он. – Только это ничего пока не проясняет. Кто-то записывал, сколько ты купила билетов. Зачем?..
– Не совсем, – возразила я. – Ведь в те дни, когда я водила Ники, билет записан один. А было-то два. Мой и его.
– А в ноябре и декабре, –
– Водила, – откликнулась из телефонной трубки увлеченно вслушивающаяся Маша, – в основном японцев. Никиных друзей.
– А числа совпадают?
Я пожала плечами:
– Абсолютно ничего по этому поводу не помню. Они звонили, я водила. Потом нас задержали на входе из-за того, что ввели строгости с билетами для иностранцев. После этого я им уже покупала дорогущие золотые билеты – но не у мафии, конечно, а в кассе. Только числа у меня вылетели из головы.
– И перед каким спектаклем вас задержали? Напрягите память! Кто там танцевал, не было ли замен?
– Была, – сообщила Маша. – Вместо Лопаткиной «Умирающего лебедя» танцевала Ниорадзе.
– Теперь посмотри по фотографиям, какого числа это случилось, – скомандовал в трубку Леша. Маша покорно подчинилась. Вот была б на ее месте Настя, хотела бы я тогда на Лешу посмотреть!
– Пятнадцатого ноября, – отыскала нужный файл моя подруга. – А что?
– Пятнадцать одиннадцать два бэ ш! – просветила ее я. – Так записано у инопланетян. «Ш» – с большой буквы и с восклицательным знаком.
– Значит, ты водила в театр иностранцев? – спросил Леша.
– Да. Математиков. Только я не понимаю, кому какое до этого дело. Зачем это записывать? Если записано и вправду это.
– Вообще-то, если бы это происходило у нас в Эрмитаже, то кое-кто мог бы и записать. У нас к вопросу иностранцев подходят очень строго. Во-первых, для них специальные билеты, а во-вторых, никому, кроме работников Эрмитажа, не разрешается проводить для них экскурсию.
– Да? – поразилась Маша. – А если я привела своего друга и рассказываю ему то, что знаю?
– А это как повезет. Можете нарваться на строгую служительницу, которая воспримет ваш рассказ как экскурсию и попробует запретить. Хотя, разумеется, когда с вами всего один человек, то обычно такого не случается. Вылавливают группы. В конце концов, я считаю, пусть лучше доход от иностранцев получает сам Эрмитаж, чем паразитирующая на нем мафия.
– На Эрмитаже тоже паразитирует мафия? – уточнила я.
– Как и на всем остальном. А в Мариинке с этим как?
– Хорошо, – заявила Маша. – В смысле: плохо. Мафии полно. А что?
– Вот кому могло бы не понравиться, что Катя через их голову водит иностранцев. Второй вариант – администрация театра. Те и другие теряют на этом доход.
– И, чтобы его восполнить, похищают куски моего сизиса, – вставила я. – Это надо быть сумасшедшим!
– Да, не сходится… – кивнул Леша. – Ну ничего. Утро вечера мудренее. Сегодня я уже ни на что не способен.
– Сегодня и так многое объяснилось, – уверила его Маша.
На сей оптимистической ноте мы завершили обсуждение. Надо заметить, что Лешино присутствие весьма прибавило этому обсуждению плодотворности. Зато, увлекшись, мы совершенно забыли о времени. Шел четвертый час утра, отправлять в это время человека на улицу мне показалось жестоким, и я поставила Леше на кухне раскладушку.