Деньги для Мишель

Хэмпсон Энн

— Мы можем куда-нибудь пойти? — неловко проговорила Авриль.

— Тебя хорошо знают здесь на острове, я полагаю? — Кэрри старалась, чтобы ее голос не звучал напряженно, но не могла ничего поделать. Она заставила себя улыбнуться.

— Да, и меня не должны видеть вместе с тобой, — в отчаянии сказала Авриль. — Я не представляю, куда бы мы могли пойти, чтобы спокойно поговорить.

— Может, покатаемся в такси? — предложила Кэрри, и, к ее облегчению, лицо Авриль прояснилось.

— Да, это прекрасная мысль. А я как раз подумала о маленьком кафе рядом с Ватом, оно находится в

стороне от дороги. Это на атлантической стороне острова, — добавила она на тот случай, если Кэрри была не в курсе. — Мы как раз доберемся туда на такси.

В начале пути они разговаривали вежливо и довольно принужденно, но, к удивлению обеих, первая скованность очень скоро исчезла. Ведь они так хотели узнать все, что можно, друг о друге, и к тому времени, когда доехали до кафе, девушки многим успели поделиться. Кэрри отпустила такси, предварительно удостоверившись, что в любой момент сможет найти другое.

Первое, что хотела узнать Авриль, — почему Кэрри все еще оставалась на Барбадосе, и Кэрри попыталась избежать откровенного ответа.

— Мне здесь понравилось, — объяснила она. — И когда мне предложили работу в отеле, я решила остаться на какой-то срок.

— Я рада, что ты так поступила, — с воодушевлением ответила Авриль и по просьбе Кэрри принялась рассказывать о своей жизни с родителями, потом только с одной матерью. Она упомянула о плантациях и доме, которыми владела, а затем начала рассказ о житье с Уэйном, которое, без всякого сомнения, было счастливым. В свою очередь Кэрри заговорила о себе, о своей работе, о квартире, которую делила с Ирен. И конечно — о Мишель.

Войдя в кафе, Кэрри заказала чай и пирожные, которые им подали на уединенный столик в самом дальнем углу зала.

— Только подумать… у меня две сестры. — Авриль покачала головой немного недоверчиво и робко добавила: — Мишель — тринадцать, а сколько лет тебе?

— Двадцать три. Мне было десять, когда произошел несчастный случай.

Глаза Авриль затуманились.

— Как это было ужасно для тебя. Я это знаю, ведь я испытала нечто подобное, когда умерла моя мама… моя приемная мама, — с запинкой, медленно поправилась она. — Я ее очень любила. — Она повернула светлую головку и посмотрела на Кэрри. — Сначала я думала, что ненавижу тебя, — призналась девушка с намеком на извинение в тоне. — Я чувствовала себя совершенно больной в тот момент, и… когда спросила дядю Уэйна, правда ли, что меня удочерили, и он сказал «да», я просто хотела умереть.

Кэрри закусила губу и импульсивно сжала руку сестры, лежавшую на столе.

— Я поступила крайне опрометчиво. Видишь ли, родители Мишель все рассказали ей, ведь так поступают большинство приемных родителей, поэтому я даже не подумала, что ты можешь не знать правду. Я ужасно сожалею об этом, — закончила она.

Но Авриль отрицательно покачала головой:

— Я не жалею — уже не жалею. Мне кажется, что ты очень милая сестра, и я уже умираю от нетерпения увидеть Мишель. Но это невозможно, — тут же добавила она, — пока дядя Уэйн пребывает в том настроении, в котором он находится сейчас.

— Да, Авриль, это невозможно — по крайней мере в ближайшее время.

Кэрри еще не рассказывала о громадной пропасти,

разделявшей социальное положение двух сестер, и даже сейчас удерживалась от подробностей, не видя смысла в том, чтобы расстраивать Авриль, которая в любом случае ничем не могла помочь. Уэйн Харви полностью контролировал ее капитал, и он никогда не даст разрешения на выдачу трех тысяч фунтов.

Кроме того, он не подозревает о встрече Кэрри и Авриль. Им следует вести себя с чрезвычайной осторожностью, размышляла Кэрри, не без дрожи подумав: если только Уэйн Харви узнает, что она не покинула остров, он тут же снова будет настороже.

— Расскажи мне о моих… о наших настоящих родителях, — проговорила Авриль с трудом и в то же время с едва скрываемым нетерпением, и Кэрри несколько минут рассказывала, наблюдая за тем, как меняется выражение лица девушки, пока она говорила о счастливых временах, проведенных ими в деревне, в коттедже в Камберленде, где они все жили.

— Тебе было особенно тяжело, — снова пробормотала Авриль, в ее глазах засветилось сочувствие. — Я ничего не помню, и, разумеется, Мишель тоже — но ты…

— Да, это было ужасно, — согласилась Кэрри, ее голос звучал глухо. — И было ужасно потерять двух моих сестер… — Она замолчала, но воспоминания вызвали улыбку на ее губах. — Я так любила играть в дочки-матери, а вы с Мишель были моими детьми. Мишель была такая очаровательная малышка, и ты — ты выросла совершенно такой, какой я представляла себе.

Авриль покраснела от удовольствия, услышав этот комплимент, но ничего не сказала, и Кэрри задумчиво продолжила:

— Когда я стала старше, я часто задумывалась, где вы обе теперь, и я дала себе слово отыскать вас и воссоединить семью. — Она печально опустила голову. — Но все пошло не так, как я рассчитывала. Теперь я вижу, что слишком поздно. Я должна была написать твоему дяде, а не тебе.

— Если бы ты так сделала, то думаю, он согласился бы встретиться и поговорить с тобой. Я просила его пригласить тебя к нам в дом — спустя несколько дней после твоего визита, когда я примирилась с фактом своего удочерения и с тем, что ты действительно моя сестра. Но дядя Уэйн даже и слышать не захотел об этом — он был так зол на тебя. И сейчас — тоже, — сокрушенно добавила Авриль.

— Он явно не догадывается, что я все еще на острове, не так ли?

— Нет, я слышала, как его секретарша спрашивала о тебе — она узнала о той ужасной сцене от Сесилии. И дядя Уэйн сказал, что полагает, ты уехала, и уверен, что больше ноги твоей не будет на Барбадосе. — Авриль покраснела, передавая это, и закончила, словно извиняясь за дядю: — Он всего лишь пытается защитить меня, Кэрри. Я надеюсь, ты это понимаешь?

Кэрри кивнула и улыбнулась, успокаивая сестру, хотя чувствовала, что никогда не сможет простить Уэйна Харви за то, что тот подверг ее такому унижению.

— Значит, он все еще не верит, что я твоя сестра?

— Этого я не знаю. Несколько дней спустя после того, как ты ушла, он был тих и задумчив, и я размышляла, не думает ли он о том, насколько все это правда. Тогда я и предложила ему пригласить тебя, но, как я уже говорила, он так рассердился, что я тут же отбросила эту идею.