Деньги или закон
Шрифт:
«А что? – подумал оперуполномоченный. – Какой грех в разовом обладании такими сиськами? Родину я, что ли, продаю?» И кинулся во все тяжкие.
Но ошибся, и здорово. Главное достоинство Люськи было совсем не в сиськах, напоминавших – по ближайшем рассмотрении и ощупывании – силиконовые, которых Сергей никогда не трогал, но зато много о таковых слышал и даже видел на картинках. «Это же гранит…» – произнес разочарованно, но Люська загадочно усмехнулась и начала расстегивать Сергею ширинку. Быстрые ее пальцы мелькали, как ласточки перед дождем, Сергей удивленно замер и спросил с недоумением: «Мы, что же, прямо в одежде?» Люська ухмыльнулась: «То, чем мы сейчас займемся,
На этот раз все получилось по-другому. Как только предмет Люськиных вожделений выскочил из ширинки, она зажала его в левой руке и, приблизив лицо вплотную, обдавая естество нервным прерывистым дыханием, слегка прикоснулась языком, кончиком, точнее, и Сергей почувствовал себя не то космонавтом, умершим и попавшим в рай, не то… Он не знал, как это все называется и как обозначить свои ощущения. Не до того было оперуполномоченному.
Люськин язык вращался все быстрее и быстрее, кончик уже ввинчивался в узенькое отверстие, хотя по законам физики этого не должно было случиться, потом Люська перешла на набухшее кровью пещеристое тело и тут же – на уздечку, которую защекотала до смерти – во всяком случае, Бестаев воспринял случившееся именно так. Издав ужасающий вопль восторга и наслаждения, он мощно оросил Люськино лицо детородным своим содержимым, она тоже завопила как зарезанная, и оба рухнули и лежали на грязном полу недвижимы часа два…
Нужно ли объяснять, что ровно через пять дней от зелененьких не осталось и следа? Бестаев даже не заметил, как это произошло.
И тогда на свет Божий появился Хромой. Он подошел к Бестаеву и, скромно глядя в землю, сказал:
– Привет, командир. Я давеча с зоны «маляву» получил. Лещ сообщил, что оставил у тебя кое-что. Хотелось бы получить.
– Оставил, да истратил я, – напрямую ответил Сергей, считая, хромой пожилой уголовник смирится и против представителя власти не попрет.
– То не мои деньги, общаковые, люди не поймут, следует вернуть, Черт.
– Не называй меня так, я для тебя старший оперуполномоченный капитан милиции Бестаев. А детскую кличку забудь.
– Не серчай, Черт, как деньги вернешь, маршалом станешь, – ответил Хромой. – Человек, который грош из общака взял, наш человек. Не веришь, у своего подполковника спроси, он старый сыскарь, все законы знает.
– Хорошо, – смирился Сергей, – заработаю, продам кое-что и отдам.
– Квартиру поменяй, остальное шелуха, в жизни не отдашь. Считай, с сегодняшнего дня счетчик работает. Десять процентов в день. Учитывая мою к тебе давнюю любовь, – Хромой ощерился, – можно отработать.
– Я воровать не пойду, – твердо сказал Сергей.
– Ты воровать и не умеешь. Напильник в руках держишь? Приходи ко мне к вечеру, столкуемся.
Митек Хромой жил в бывшей дворницкой, в полуподвале, занимал две комнатушки. В одной спал да ел, в другой мастеровал, чинил замки да краны. Как вскоре понял Бестаев, Хромой изготавливал уникальные отмычки, изготовлял ключи по слепкам, воровская братва мастера ценила, сама садилась, но Хромого Митька не сдавала.
Сергей Бестаев, он же Черт, оказался учеником на редкость способным. У него был очень точный глаз и на удивление чуткие пальцы. Он продолжал служить в розыске, правда, азарта в нем сильно поубавилось. Поздним вечером или ранним утром он точил воровской
Примерно через месяц Хромой заявил:
– Мы, воры, люди честные, ты свой должок погасил, можешь отправляться на все четыре стороны.
То же самое можно сказать привыкшему к зелью наркоману. Особо не напрягаясь, Черт зарабатывал в подвале не один оклад, и не надо писать осточертевшие бумаги, тянуться перед дураками на ковре. Главное, к тому времени Бестаев понял: так или иначе, «берут» практически большинство коллег. Точнее, берет каждый, кому дают.
Он валялся в свободное время на тахте, и однажды услышал, что «демократы» расстреляли из танков Парламент, назвав свои действия защитой конституционного строя. И тогда Бестаев понял, что правила в этой жизни устанавливает не он. «Никого не обижаю, не беру чужого, а люди делают оружие, из которого убивают миллионы, и спят спокойно, – подумал он. – Я же делаю ключи и отмычки, а люди (он и не заметил, как стал называть воров людьми) меня никогда не назовут». Человеческая жизнь часто складывается не лучшим образом. После событий начали перетряхивать спецслужбы и милицию. Выяснилось, что капитан Бестаев отсутствовал на каком-то совещании в поддержку демократии и Президента. Капитан в это время проводил оперативные мероприятия, документы имелись, их никто смотреть не стал, Бестаева уволили, он оказался на улице.
Когда Сергей в очередной раз спустился в подвал, хозяин поправил клеенчатый фартук и сказал:
– С твоим талантом в ментах не служат. Взгляни, тут слепочек один принесли. Очень дорогой слепочек, только делал его человек безрукий, не знаю, что и предпринять, хочу отказать. Взгляни, может, ты что увидишь и поймешь. Пятьсот зеленых аванс, за исполнение две тысячи.
Черт работал пять дней, сделал три различных ключа. Хромой посмотрел, ткнул корявым пальцем в один из них, спросил:
– А откуда у тебя здесь выступ появился, на слепке и намека нет.
– Не знаю, но если бы я подобный ключ изначально готовил, то здесь обязательно сделал бы выступ, – ответил Сергей.
Заказчику отдали три ключа, подошел тот, что с выступом.
– Признаю, – сказал Хромой, – ты, Черт, настоящий мастер, я таких не видел.
Позже Бестаев часто думал о том, что купил его и продал именно Митек Хромой и именно для того, чтобы с помощью сделанного им, Бестаевым, инструмента совершить небывалую кражу.
Так никогда и не узнал бывший оперуполномоченный, что произошло на самом деле и для чего он понадобился… Митьку?
Нет. То был совсем не Митек.
Глава седьмая
По указанию Гурова оперативники составили список близких и дальних знакомых Елены и Олега Туровых, а также покойного Игоря. Список получился внушительный, братья и сестра оказались людьми общительными.
В кабинет Гурова и Крячко пришли Котов и Нестеренко, больше решили никого не привлекать и лишней огласки не хотели.
Крячко, брезгливо оттопырив губу, просмотрел две страницы, на которых уместились двадцать восемь фамилий, спросил:
– И что же вы, господин полковник, прикажете с этим делать?
Вопрос был отнюдь не праздный. Провести тщательную разработку двадцати с лишним человек вчетвером было нереально. А побывать по адресам, поболтать с соседями – так просто несерьезно. Если убийца имеется в списке, его не обнаружишь по подсказке тети Маши. Он достаточно умен и осторожен, не оставит калоши в крови у входной двери.
Настоящая разработка человека требует как минимум недели, да и то в том случае, если повезет или у подозреваемого имеется алиби, которое выясняется сразу.