Деньги или закон

Леонов Николай Иванович

– Есть, – согласился Котов и клюнул длинным носом. – Упрямство. В девяти случаях из десяти оно приводит вас к успеху. И это тоже учел убийца. Он умен и прекрасно вас изучил. Вы же всегда идете до конца. Чем отличается настоящий талант от человека очень способного? Он берется решать задачу, которая всеми давно признана нерешаемой.

– Ты не подслащай мне пилюлю, Григорий. Я и так проглочу, – голос у Гурова немного сел, сыщик откашлялся. – Ты многого не понимаешь, Григорий.

– Естественно, – Котов кивнул. – Если бы я понимал столько, сколько понимаете вы, Лев Иванович, стал бы другим человеком. – Он оценивающе взглянул на Гурова. – Хотя нет, не получилось бы, хребет

бы сломался. Еще становую силу требуется иметь. В общем, мое мнение, ехать в кафешку нельзя. Этот проулочек в конце Профсоюзной знаю, мышеловка. Мадам следует перехватить по дороге, что она знает, и так скажет.

– Ты умный, Григорий, спасибо за заботу обо мне, – ответил Гуров. – Одно плохо, если мадам ничего не знает? Если встречу в кафе назначает не Елена Турова, а человек, располагающий определенной информацией? Он боится, потому уводит место встречи в захолустье. Его не интересуют чужая жизнь, человеческая нравственность и прочие глупости. У него с убийцей личные счеты.

– А возможно, его используют втемную и там заготовлен коллективный могильник, – сказал Станислав.

– Мой друг, ныряй, там не глубоко, – Гуров начал сердиться, Григорий Котов стоит на несколько ступеней ниже, в разговоре с ним необходима деликатность, а Станислав свой человек, стерпит. – А пока ты стоишь на берегу, ты никогда не выяснишь, глубоко там или нет.

– Вы очень сложно объясняетесь, – вмешался в разговор Нестеренко. – Если существует опасность, следует сначала определить, какова она. Какие расчеты у убийцы ни существуют, он не сомневается, опытный сыщик один не поедет. Прятать в переулках подразделение ОМОНа тоже не будет. Значит, три-четыре оперативника. А оперативников никакой снайпер или автоматчики не снимут. Оперативник может находиться на кухне, на чердаке, в кладовке. Мое мнение: стволы в такой истории не годятся. Они этот сарай начинят взрывчаткой, сровняют с землей. А сами будут сидеть за тысячу верст, играть в карты и пить водку.

– А мадам? – спросил Котов.

– Гриша, кому она нужна? – ответил Станислав. – И кого из семьи пощадили?

– Не ездить туда, не искать приключений, – уверенно сказал Нестеренко.

– Тут, Валентин, ты не прав. Если мы не будем драться, то никогда не найдем убийцу и будем все время висеть на мушке, – Станислав повернулся к Гурову. – Лев Иванович, тебе решать.

– Разверните карту, сейчас мы туда поедем, – сказал Гуров. – Начнем с конца. Убежден, если мы разминируем кафешку, нас все равно попытаются прихлопнуть. И мы начинаем с того, что определяем, как мы из того района уходим. Сколько машин? Видимо, три. Я за рулем машины Елены, мне нужен отличный стрелок на заднее сиденье.

– Так где вы их возьмете? – поинтересовался Нестеренко.

– Твой вопрос – разыскать Тихона, – довольно резко сказал Гуров, увидел, как болезненно дернулась щека у Нестеренко, пояснил: – Мне следует идти в кабинет, идти не хочется. А кроме тебя, рядом никого нет, так что извини.

– Брось, свои люди, – Нестеренко сел за стол, подвинул телефон.

Гуров зашел в кабинет Верочки, сказал:

– Верунчик, ты моего телефонного звонка никогда не слышала, – он начал набирать номер, умоляя всех богов, чтобы нужный человек оказался на месте и не проводил совещания.

Гуров звонил заместителю министра генерал-полковнику Ушакову. Они виделись один раз, и почему сыщик решил, что может обратиться на такой верх с совершенно неприемлемой просьбой, Гуров не только объяснить, но и сам понять не мог. Генерал-полковник напоминал сыщику отца в молодости. Вряд ли такое объяснение годится, но другого у Гурова не

было.

– Ушаков, – ответил уверенный голос.

– Здравия желаю, Вадим Сергеевич, беспокоит полковник Гуров. Вы могли бы принять меня по личному вопросу?

– Лев Иванович? – генерал на секунду замялся, но тут же сказал: – Заходите.

Он шагал длинными коридорами, повторял старый, как Библия, анекдот о том, что жена сапожника согласилась выйти замуж за герцога, и человек, узнавший об этом, шел радостный и повторял, мол, полдела уже сделано, осталось только получить согласие на брак самого герцога.

Но когда он вошел в приемную замминистра, и тени сомнения не было на лице сыщика. Адъютант вскочил:

– Полковник Гуров? Вас ждут!

Он вошел в кабинет, в котором ранее никогда не был, хозяин вышел из-за стола, указал на гостевое кресло, сам сел напротив.

Без предисловий и объяснений Гуров изложил свою просьбу.

– Лев Иванович, почему вы обратились именно ко мне? – спросил генерал, подвигая Гурову пепельницу.

– Потому, Вадим Сергеевич, что до назначения к нам вы служили в армии. Следовательно, имеете друзей вне нашей системы.

– Вы не доверяете своим коллегам? – Ушаков закурил, но Гуров молчал, и генерал продолжил: – С какого по какой час вам требуются специалисты?

– С девятнадцати до двадцати часов. Вадим Сергеевич, я оперативник, не хотелось бы, чтобы окружающие люди поняли, что проверка целенаправленная.

Генерал потушил сигарету, встал, проводил Гурова почти до дверей, протянул руку.

– Желаю удачи, Лев Иванович. Результат сообщат в вашу машину.

– Благодарю за внимание, Вадим Сергеевич, – Гуров поклонился и вышел из кабинета.

Котов не сомневался в своем «помощнике», который был исключен из агентурной сети девять лет назад. Витек, так звали бывшего агента, был честным парнем, который попал за хулиганку и был завербован Котовым от безвыходности: у опера уже год не было вербовки, и начальство его грызло на каждом совещании. Котов прекрасно понимал, что вербует для «палочки», никакого толка от тихого, не имеющего связей среди блатных Витька не будет, но выхода не было, и подписку отобрали, кличку присвоили, необходимые бумаги опер слиповал, и дело завели. Опер и агент мучились одинаково. Котов, добывая информацию, оформлял донесения, Витек их подписывал, смотрел жалостливо. Витек женился, у него родился сын, опер написал рапорт, где объяснил начальству, что, кроме риска, такое «сотрудничество» иных результатов дать не может. Ему намылили шею, но исключение подписали. А спустя год Витек купил жене краденые сапоги. Котов словчил, убедил вора, что ему подельник не нужен, сумел отмазать Витька, того освободили из-под стражи, в суде он прошел свидетелем и «поклялся оперу на крови», если что, то всегда… Они подружились, Витек и работал электриком на нужной подстанции.

Сделает, заявил он, выслушав своего друга и благодетеля. И Котов ему верил. Но операция была масштабной, а Витек парень не шибко ловкий и совсем в себе не уверенный.

В общем, к вечеру Григорий Котов места себе не находил, а вдруг «помощник» в последний момент струсит или случится непредвиденное.

У Станислава Крячко имелся гардероб чуть ли не на все случаи жизни. Он надел задрипанный костюмчик, заляпанную, слегка порванную ветровку, подошел к грязной обшарпанной стене дома, прижался к ней щекой и дернул вниз. Слезы невольно брызнули из глаз, но эффект получился соответствующий. Станислав прижег ссадину йодом, посмотрел на себя в зеркало и вспомнил слышанную где-то фразу, что искусство требует жертв.