Деньги на ветер

Маккинти Эдриан

— Я расследую мошенничество, связанное со страховым случаем, — начала я. — Мне кажется, вы понимаете, о чем я говорю.

Он побледнел и подсунул под себя руки, чтобы я не видела, как они трясутся. Господи, этот тип у нас в подвале, в помещении для допросов, продержался бы ровно тридцать секунд.

— Я… я понятия не имею, что вы имеете в виду, — пролепетал он.

— Мистер Джексон, позвольте вас успокоить. Дело, которым я занята, никоим образом не бросает тени на вашу станцию или выполняемую вами работу.

Слишком

заметный вздох облегчения. Попался, голубчик! Тебе бы на сцене подвизаться, для кино ты уже староват, а для театра в самый раз. Вот там бы такое лицо оказалось кстати.

— Так вы к нам не с проверкой? И правда, что нас проверять-то? У нас тут все очень строго. Такого рода вещи нам незнако… То есть мы не… Я хочу сказать, мы всегда следуем высочайшим стандартам… — Он сбился и замолчал.

— Мистер Джексон, перед нашей компанией ваша станция чиста, поэтому позвольте мне еще раз напомнить, что мой визит не имеет никакого отношения к вам или работе, которую вы для нас выполнили.

Он улыбнулся, осмелел, улыбка стала шире, и я поняла, что момент настал — сейчас от испытанного облегчения эндорфины выделялись у него в мозгу в наибольших количествах.

— А дело у меня вот какое: мой руководитель, глава отдела по расследованию мошенничеств, знал, что я буду проездом в Денвере и просил меня заехать к вам, попросить об одолжении.

— Разумеется, чем могу помочь? — оживился он.

— Как вам известно, к мошенничеству чаще всего прибегают при страховании повреждений, полученных самим пострадавшим, но иногда и в случаях, когда страховка покрывает большинство возможных рисков. Это ситуация необычная, но тем не менее такое бывает.

— Ну да, наверно. — Мистер Джексон улыбнулся, но на висках снова выступил пот.

— Обычно риск окупается, если только застраховаться дважды или трижды. В разных страховых компаниях, естественно.

Мистер Джексон с энтузиазмом подтвердил:

— Господи, да, я вас понимаю! Кто-то попал в аварию. Мы выполнили работу, а он получил страховку более чем от одной страховой компании. Ведь вы об этом говорите?

— Именно.

— Следовательно, как вы и упомянули, это, гм… не говорит о недостатках в нашей работе. Мы бы, гм-м… мы…

— Не имеете прямого отношения.

— Да, именно. Не имеем прямого отношения. В самую точку. Итак, что я могу для вас сделать?

— Поскольку расследование не закончено, я не вправе посвящать вас в подробности дела.

— Разумеется, разумеется.

— Но мне нужны ваши отчеты за последнюю неделю мая.

— Этого года? За май две тысячи седьмого?

— Да.

— Ради бога. Подождите, пожалуйста.

Он нажал кнопку переговорного устройства на столе:

— Мэрилин, не могли бы вы принести мне отчеты за май, красная книга. Да, красная.

Секретарша принесла красную книгу с официальными отчетами, наверняка не ту, в которой

указывалось, что сколько стоит на самом деле. Я стала просматривать записи.

Под номерами двадцать семь и двадцать восемь значились имена, фигурировавшие в заметках Рики. Я вернула книгу.

Работы оказалось на две минуты. Две тысячи миль. Двое убитых.

— И все? — спросил он.

Да, все. Мэрилин проводила меня до двери.

На Пёрл-стрит было многолюдно. Зомбированные perras в сапогах на высоких каблуках, бородатые мужчины в сандалиях и рваных джинсах. Духи «Перцовый аэрозоль». Крем после бритья «Горчичный газ».

Я стала выходить из роли. Поникли плечи. Расслабилось лицо.

— Мисс Мартинес!

Я обернулась. Мэрилин.

— Да.

— Мистер Джексон припомнил кое-какие детали, они могут оказаться полезными.

Снова кабинет. Глаза чучела. Софа, на которой они трахаются. Пустой подъемник на горнолыжном склоне. У Джексона бурчит в животе.

— Да?

— Послушайте, не знаю, важно это или нет…

— Я вся внимание.

Он кашлянул и, понизив голос, произнес:

— Короче, может, это и не важно, но о наших записях на конец мая уже два раза спрашивали.

— В самом деле?

— Именно так.

— А вы не могли бы описать…

— Один из них испаноязычный репортер из Денвера, это было несколько недель назад, кажется, он разговаривал с одним из наших механиков.

Рики.

— А кто другой?

— Шериф Бригс.

Солнце уходило за горы, небо на прощание махало желтыми ладонями над оранжевым панцирем черепахи.

Анжела пристально глядела на меня. Отблески заката легли на ее лицо подобно лепесткам лотоса.

— Не в том дело, что Эстебан платит дерьмовые деньги и вообще ненадежен. Он пьет, торгует наркотиками, и потом — у него пистолет.

Пако тупо посмотрел на меня усталыми глазами:

— Что ты собираешься делать, Мария?

Я и сама до смерти устала. Мне не хотелось ничего обсуждать.

— Остаюсь, — просто сказала я.

За окном послышался гудок микроавтобуса. Луиза открыла дверцу и помахала нам рукой: поторапливайтесь. Я махнула в ответ.

— А мне что делать? Я не знаю, — растерянно произнес Пако.

— Поехали с нами. — Анжела прикоснулась к его руке.

— Хуало и почти вся моя команда в другом мотеле, на шоссе Ай-семьдесят, кое-кто в Денвере, вы их сможете взять? — спросил Пако.

Анжела отрицательно покачала головой.

— У нас только два места. Поехали с нами, Франсиско. Поехали, ты нам нужен, в Лос-Анджелесе все будет лучше, чем здесь, пожалуйста, поедем, — настаивала Анжела.

Меня она так не упрашивала. Он ей нравился. Она — девушка благоразумная. В самый раз для него.