Дэнилидиса - непутёвый герой

Жмыхов Денис Валерьевич

***

Пардон, что вмешиваюсь, но, перечитав сейчас всё выше написанное, я понял, что в повествовании слишком мало действия, почти отсутствует экспрессия. Всё какие-то размышления, да бытовая философия. Я понимаю, конечно, что это не текст для книги, а мои мемуары, но всё же.... Как-то аж самому не шибко приятно читать всю эту пресную тягомотину, словно алебастр без сахара жуешь - невкусно, неприятно и незачем. Самому хочется лицезреть больше движения в строчках и между ними.

Решено!

Продолжаю писать, но без всех этих вялотекущих "душещипаний".

***

Комната, в которой я находился, была расположена в самом конце длинного, неясно освещенного коридора. По обеим сторонам через равные промежутки располагались массивные поцарапанные двери. Видать, нумера, то бишь - апартаменты.

Я направился по прямой - на свет, что мерцал колыхающейся стеной в противоположном конце коридора и его источник явно располагался ниже того уровня, на котором я сейчас находился, и явно впереди лестница, уводящая на первый этаж.

В принципе, я уже нарисовал в своей голове схему помещения и дал определение - это таверна или постоялый двор, на первом этаже харчевня, на втором - гостиница.

Чем ближе я подходил к выходу на первый этаж, тем явственнее до меня доносились сбивающие с ног смеси запахов еды и потных тел, и гул множества голосов, периодически прорезываемый резким криком или взрывом дружного хохота.

Я мог поставить себе "пять" за догадливость, на первом этаже в самом деле располагалась харчевня - длинный узкий зал, забитый посетителями буквально до отказа. Многочисленные столы и лавки были так тесно сдвинуты друг с другом, что казались одним сплошным конгломератом, а множество жруще-пьюще-курящих голов терялись в сизом тумане, от которого резало в глазах.

Если кто и обратил на меня внимание, то виду не подал, во всяком случае, я не заметил. Я просто искал хоть одно свободное местечко, где можно примоститься и набить свой желудок чем-то съедобным... Ну или типа того.

Несколько минут я умело лавировал среди тесно сдвинутых людских и не только людских спин. Тоже странно: я впервые видел живых, всамделишных узколицых востроухих эльфов, кряжистых нереально широкогрудых гномов, каких-то низкорослых длинноносых карликов... И всё это воспринимал, как само собой разумеющееся.

Свободное место нашлось почти у самой стены, недалеко от неэксплуатируемого камина с почерневшей гнутой решеткой и опаленными камнями. Стол, за который я умастился, почти пустовал - по сравнению с тем, что творилось за другими. По правую руку сидел долговязый хмурый бородач - человек, сосредоточенно обгладывающий баранью ногу и увлеченно беседуя с двумя гномами, что находились с противоположной стороны и производили шума, как небольшое стадо бронтозавров в брачный период. При этом умудрялись одновременно потреблять пиво в огромных количествах разом и что-то еще с жаром говорить, доказывать, бухая огромными дубовыми

кружками по несчастной столешнице. Бородач, если и отставал от них, то ненамного, а с кружкой обращался более бережно.

– Да твой Гаральф просто упился тогда!
– С дружеской издевкой орал один из гномов с черной подпаленной бородой, в очередной раз с силой бухая кружкой. Второй, с рваным шрамом на всю левую щеку, поддержал его беспардонным ржачем.
– И попер через болота! Путь срезать хотел, стоерос дубинноголовый!

– Да.
– Подтвердил бородач, сплевывая кусочек хрящика себе на тарелку.
– Он Дымные Болота хорошо знает, каждую кочку, каждую топь, потому что вырос в тех краях...

– Да он в тот день вряд ли даже вспомнил об этом!
– Продолжал гоготать Подпаленный, как я его для себя поименовал. Его соседа я, не мудрствуя лукаво, назвал Шрамистый.
– Ведь выдул не меньше бочки пойла! Грира решил перепить.
– Ухмыляясь, прокомментировал он своему приятелю-гному.

От такого пояснения Шрамистый аж поперхнулся пивом, обдав себя фонтаном пахучей жидкости. Собеседники-собутыльники дружно покатились со смеху, утирая проступившие слезы и жалобно всхлипывая.

Наконец-то из сизого табачного тумана не меня вынырнула молоденькая чернявая официантка с бледным личиком и усталыми глазами, подопрев бедром поднос, она принялась деловито сваливать на него со стола пустые кружки и грязную посуду, одновременно любезно интересуясь у меня:

– Что будете есть-пить, сэр?

– А что есть?
– Вяло поинтересовался я.

Не переставая прибирать со стола, девчушка бойко рапортовала:

– Ну, как что? Понятно, что: пива, эли, вина, баранина, оленина, телятина, рыба парная, рыба жаренная, сосиски, картошечка, грибочки... Да много чего! Так чего будете-то?
– Настойчиво и торопливо одновременно спросила она, уже собираясь удрать на кухню.

– Нууу...
– Туповато протянул я.
– Давай пива кувшин... эээ....
– Я покосился на гогочущих соседей, пытаясь понять, чем питались они.
– Ну и мяса какого-нибудь. Там... не знаю... телятины шмат что ли...

– Хорошо. Скоро будет.
– Протараторила она уже на бегу, вновь исчезая в сизом тумане так же стремительно и неожиданно, как и появилась.

Меж тем приятели отсмеялись и Подпаленный грохнул о стол уже не кружкой, а пустым бочонком литров эдак на пятнадцать.

– Еще пива!
– Оглушительно проорал он, на миг перекрывая не утихающий гомон переполненной таверны.

Практически тут же подбежала девчушка, только уже другая, светленькая, и поставила на стол четыре литровых дубовых кружки, полные янтарного пенного пива.

– Сейчас Хоттинк принесет новый бочонок.
– Бодро сказала она и тут же исчезла.

Скорость обслуживания была на высоте, нельзя не признать. Осталось оценить качество.