Дэнилидиса - непутёвый герой

Жмыхов Денис Валерьевич

– Стойте!
– Услышал я надрыв Лангедока и заметив рванувшуюся к нам тень.

Но было поздно, я уже не отдавал отчет в своих действиях, я сам с удивлением наблюдал за тем, что вытворяет моё тело. А я тем временем бросился на обалдевшего стражника, что всё еще держал перед собой раскрытый мешок с конфискатом. Я схватил его за грудки, рванул резко вниз, одновременно всаживая коленом в солнечное сплетение, развернулся навстречу второму - тот набегал с копьем наперевес.

Я пропустил свистнувший наконечник

за спину, зажимая древко между рукой и левым боком и хватая ратника за шею. Однако тот показал, что не лыком шит и дважды коротко саданул мне с левой руки по ребрам. Я скрючился от боли, дергая копьё на себя и вниз, пытаясь одновременно пнуть противника по ноге.

Мы покатились по полу, вырывая друг у друга копье и друг друга же колошматя что есть силы. В какой-то момент мне удалось извернуться и пнуть противника в пах.

Я подскочил, торжествующе вздымая копье и .... успел заметить лишь несущийся в глаза кулак хмурого Оттомара.

Дальше - звон, темнота и рассыпчатый рой мелких белых звездчатых снежинок.

Я очнулся от того, что в мозгу больно свербело: "С этим надо что-то делать... С этим надо что-то делать...".

Под "этим" я понимал ситуацию, в которой оказался - за последние несколько дней я дрался больше, чем за последние несколько лет до этого и почти столько же раз меня чуть не убили.

Я понимаю, конечно, что "почти" не считается, но и того, что мне досталось было уж слишком. Ни дня не прошло с тех пор, как я попал сюда, чтобы я не ходил, внутренне сжавшись в тугой комок нервов, ожидая на каждом шагу очередной смертельной заварушки для себя любимого.

– Илидис!
– участливо прогудело над головой...

Я поморщился от боли, что причиняли мне звуки, врывающиеся в черепную коробку, и открыл глаза. В мутной пелене проступили очертания знакомого лица, что склонилось надо мной. Гримир. Ну как же.

От этого гномьего типа исходили прямо-таки видимые и осязаемые волны везденососувательства. У меня сложилось стойкое ощущение, что теперь этот гном станет неотъемлемой частью цепочки цветных картинок, что будет подбрасывать мне этот мир - словно наклейка на очках.

– Илидис! Дружище!
– счастливо заорал Гримир, немилосердно тряся меня за плечи.
– Очнулся! Ну хвала Молоту!

Всё также страдая от жуткой головной боли и подавляя рвотные позывы, я сел. Насколько я мог заметить, мы находились в тюремной камере. Мрачной, каменной, грязной тюремной камере - с грубо сколоченными лежаками и решетками на окнах.

– Да уж, видок у тебя тот еще.
– Продолжал упорствовать в словоблудии Гримир.
– Словно на тролличей свадьбе погулял.

Я дотронулся до своего многострадального лица и скривился от боли, левая сторона нехило так опухла и, казалось, что весила больше, чем

вся остальная голова.

Плюс ко всему я зарос, словно металлической стружкой скребучей щетиной и не мылся и не менял одежды несколько дней - и это при том, что всё это время я вел довольно активный образ жизни.

Уж не знаю, как книжные герои сохраняли чистоту тела и свежесть запахов, умудряясь неделями не вылезать из седла и ни разу за это время не помыться, но я точно не они.

От меня воняло так, что не пустили бы даже в загон к хрякам переночевать, приди мне в голову такая блажь.

Мне стало настолько противно от осознания собственной грязности, что невольно испустил горький стон.

– Болит?
– с участием спросил Дрольд, расположившийся на противоположном топчане.

– Сам как думаешь?
– зло бросил я.
– Болит... Но больше внутри.

– Что? Ребро?
– поинтересовался Гримир.
– Неприятно, по себе знаю. Тебе главное сейчас меньше двигаться. Ты ж себя смотрю, вообще не жалеешь. В драке словно щит башку свою суешь. Кто ж так делает?

– Да отстань ты от парня.
– Вмешался Дрольд.
– Не о той боли речь.

– Ааа....
– протянул гном, словно понял. Хотя было ясно, что ни хрена он не понял.
– Ну, тогда да. Ладно...

Я попытался встать, но, почувствовав, как издевательски во все стороны качнулся мир, повалился обратно на жесткие неструганные доски. Под закрытыми глазами всё крутилось и вертелось с бешеной скоростью, к горлу подступил упругий тошнотворный ком.

Чтобы тут же не вырвало, я вновь порывисто сел и открыл глаза.

Боже! Как же мне было хреново. Очередное сильное сотрясение непутевого головного мозга непутевого героя.

– Вода.... Есть?
– сипло выдавил я из себя, чувствуя во рту металлический привкус горечи.

– Щас!
– заверил Гримир.
– Щас будет.

Гном подскочил, исчез из поля моего зрения, тут же послышался плеск воды. В следующую секунду у моего носа услужливо покачивался, роняя крупные капли, огромный потемневший деревянный ковш, до верху наполненный мутноватой, но желанной живительной жидкостью.

Хоть и драла горло немилосердная жажда, но я едва смог осилить треть ковша. Отдышавшись, я повалился обратно на шконку, прислушиваясь к внутренним ощущениям и с удивлением замечая, что стало немного получше, во всяком случае, было уже не так муторно, и я мог спокойно полежать с закрытыми глазами, не боясь выблевать на себя переваренное содержимое собственного желудка.

Неразлучная троица друзей-приятелей еще долгое время что-то обсуждала, переругивалась, смеялась. Порой пытались и меня втянуть в свои незатейливые диспуты, но я лишь отмахивался, а затем и вовсе провалился в тяжелое мозгодробильное забытье.