Денис Котик и царица крылатых лошадей
Шрифт:
— Ерунда! — заключил Денис. — Когда мы с родителями ходили в пеший поход по горному Крыму, мы покрывали в день по двадцать километров!
— Так то ж в Крыму, — пессимистично отмахнулся Максим.
— Можно подумать, в Крыму километры короче!
— И в самом деле, сорок километров — это не так много! — поддержала Дениса Леся. — Если скорость пешехода мы примем за пять километров в час…
— Вообще-то, четыре, — буркнул Максим. — Потому что наш шаг короче, чем у взрослых.
— Ну хорошо, четыре, — сдалась
— Это только при условии, что не будем садиться ни на минуту! И отдыхать не будем! И перерывы на обед делать не будем! — взвился Максим. — А так сразу считай пятнадцать! Пятнадцать часов! Нет, я на такое не согласен!
— Почему не согласен?
— Это опасно! Идти по стране хрулей целых пятнадцать часов! А ведь нам, наверное, придется ночевать в лесу!
— Ну и что? Сегодня мы и так ночевали в лесу! — Леся указала на траву у них под ногами. — И ничего страшного не произошло…
— Ну, это совсем другое… Все-таки мы ночевали не под открытым небом!
— Может быть, мы встретим по пути какую-нибудь заброшенную избушку… Или кто-нибудь из добрых хрулей пустит нас на ночлег… Ведь не все же они служат Князю Нелюде!
— Нет, уж лучше тогда в лесу, чем у хрулей! — упрямился Максим. — Хотя я все равно не согласен. Вот представьте себе: пройдем мы эти сорок километров. Придем в Гуляй-Сарай. А этого вашего Брех-Ло нету дома! Ведь может быть такое, а?
— Конечно, может, — согласилась Леся. — Но даже если его и не будет дома, мы не пропадем. Мы дойдем до порта и попросимся на какой-нибудь корабль, который отвезет нас домой, на остров Буян!
— А вдруг левиафан-каравелла как раз и стоит сейчас в Гуляй-Сарае?! Она ведь разные рейсы совершает, а? Подумай, как это было бы здорово! Кюш-шать под-дано! Обратит-тесь к писаной инстрюкции! — Денис артистично изобразил «Алхимика-17».
Тут уже и Максим не удержался от улыбки — очень уж похоже у Дениса получилось.
— Ну значит пошли в этот ваш Сарай, — скрепя сердце, сказал он. — Ведь других вариантов у нас все равно нет?
Бухта Брошенных Кораблей и впрямь оказалась довольно глухим углом страны хрулей.
Рядом с ней не было ни деревень, ни хуторков, ни возделанных земель.
Долгое время дорога шла сквозь каменистую пустошь, унылое однообразие которой кое-где перебивалось пучками высохшего бурьяна. Немилосердно палило солнце и лишь соленый ветерок, который дул с моря, ненадолго приносил прохладу.
Уже к полудню все трое — и Денис, и Максим, и Леся — начали страдать от голода и особенно от жажды.
Но если Денис и Леся предпочитали помалкивать, чтобы не портить себе и товарищам настроения, то Максим принял совершенно иную тактику.
— Вот бы сейчас бифштексик такой небольшой слопать… — меланхолически
Денис и Леся стоически хранили молчание, но их ответов Максиму и не требовалась. Он продолжал:
— А я лично со сметанкой люблю. Или, если нету сметанки, то хоть с майонезом «Провансаль». А самый мой любимый салат — это оливье. Особенно если он сделан по-человечески. С морковочкой, с яблочком… И чтобы горошек в нем был молодой и сладенький. А вот селедку под шубой я ненавижу…
Денис и Леся, злые и голодные, молча вышагивали за ним — оба с удовольствием заткнули бы уши ватой, только бы не слышать кулинарных излияний Максима. Увы, ваты они с собой из Лицея почему-то не прихватили…
Вскоре пустошь кончилась. И начались странные, полуфантастические пейзажи.
Слева и справа от дороги, на расстоянии от нескольких метров до километра, темнели конусообразные кучи земли.
Кучи эти были похожи на терриконы отработанной в шахтах породы, какие видел Денис, когда отец брал его с собой в Донбасс, в командировку. Разве что были в несколько раз меньше.
А еще эти кучи напоминали кротовины — горки земли, которые выбрасывают на поверхность кроты, когда роют свои норы. Разве что были они тоже в несколько раз больше.
Но сильнее всего от кротовин и шахтных терриконов эти кучи отличал запах.
От них пахло одновременно старым навозом, гнилым болотом и свежим мясом.
От этого запаха Дениса просто выворачивало наизнанку, настолько он был отвратительным.
Леся даже зажала нос пальцами. И только на Максима эти гнилостные «ароматы» нисколечко не подействовали.
… А есть еще такое блюдо — жюльен, — вслух разглагольствовал он, шествуя впереди отряда, — так его я тоже люблю. Жюльен бывает двух видов: с грибами и с курицей. Так вот с курицей, конечно, вкуснее… Его еще в таких ковшиках металлических подают…
Денис и Леся переглянулись. С одной стороны, болтовня Максима действовала им обоим на нервы, ведь это ужасно — все время слушать про еду, когда ты не ел уже двенадцать часов! Но, с другой стороны, лучше ведь слушать болтовню Максима, чем гнетущую, тревожную тишину чужого края.
— Ну и вонища! — сказал Денис, чтобы как-то отвлечься от жюльенов и оливье. — И откуда только такая?
— Эдо как даз подятдо, — отвечала Леся, не разжимая носа.
— Из вот этих шахт? — предположил Денис.
— Эдо де шахды! — возразила Леся. — Эдо чедвефедбы.
— Кто?
— Чедвефедбы!
— Не понял!
— Тьфу ты! Да червефермы это! — экспрессивно повторила Леся, разжав нос. — Фермы, где выращивают червяков, которых хрули потом едят! Это как у нас, у людей, птицефермы!