Денис Котик и царица крылатых лошадей
Шрифт:
— Золушка! — возмущенно поправили Ломаку. — Вы бы еще Покахонтас вспомнили!
— Тьфу, да если здесь Золушку с Соловушкой путают, какая может быть познавательность?
— А оздоровительность? Ты погляди, у них в половине окон стекол нету!
— А спортивность? Вон, два кривых турника — и оба сломанные!
Но Ломака не терял надежды взять ситуацию под контроль.
— Ребята, спокойствие! Наше «Лукоморье» только снаружи так выглядит. Внутри все по-другому. Как сказал классик, «Если на клетке со слоном написано „Верблюд“, не верь
Но обманутые в лучших чувствах победители лотереи «Сказочный шанс» разбушевались не на шутку.
— «Козел» на вашей клетке написано!
— Так мы и поверили!
— Вот уж действительно «нереальный выигрыш»!
— Ага. А бесплатный «Макдональдс» у них в подвале! Подают гамбургеры с крысами и чизбургеры с жабами!
— У меня двоюродный дядя в милиции работает, уж он вам устроит! Немедленно дайте мобильный телефон, я позвоню домой!
Денис был готов заплакать.
Все так хорошо начиналось… Неужели это какая-то подлая афера? А как же оговорка Топтыгина про емелефон? Выходит, Подольский прав, когда говорит, что «никому нельзя верить»?
Кто-то кинул в Ломаку скомканную обертку от кукурузных палочек. Вслед за ней полетели пустые пластиковые стаканчики из-под колы и даже чья-то кроссовка.
Еще минута — и Ломаку, наверное, попросту попытались бы побить.
Но тут явилось спасение.
Берендей Кузьмич собственной персоной!
Как он подошел к автобусу, Денис не заметил. Излучающая доброту и уверенность фигура Берендея выросла прямо в проходе между сиденьями.
Берендей отобрал у Ломаки микрофон и властно приказал:
— Спокойствие, детишки.
Сразу же воцарилась мертвая тишина.
— Гамбургеры с крысами шутники могут получить по специальному заказу, — продолжал Берендей. — А дядьям в милицию каждый желающий сможет позвонить через… ну, скажем, через час. А теперь — айда за мной! Да поживее!
Два раза никого просить не надо было!
Через минуту все уже вошли вслед за Берендеем внутрь центрального корпуса.
Увы, изнутри он смотрелся едва ли лучше, чем снаружи. Последний ремонт здесь делали, наверное, еще при жизни дедушки Брежнева.
Под ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка.
В углах под потолком колыхались занавесочки, сотканные из черной паутины.
Невзрачная голубая краска на стенах казалась в полусумраке грязно-серой и отваливалась целыми пластами. Лианами свисали пучки обрубленных проводов.
Но Берендей, не обращая ни малейшего внимания на разруху, уверенно вышагивал вперед.
Коридор сделал поворот и они оказались перед табличкой «Посторонним вход в». Остаток слова — «…оспрещен» — был заляпан зеленой краской.
Берендей что-то пробормотал себе под нос и семикратно ударил в дверь своим посохом.
В ответ раздался глухой звук, будто бы где-то далеко заухала сова.
Берендей толкнул дверь, и она отворилась.
Перед ребятами, вместо ожидаемой комнаты, переливалось непроглядное радужное
— Входите! — торжественно сказал Берендей. — Милости просим!
Денис первым переборол робость и шагнул вперед, в слепящее море разноцветных лучей…
…Радужное сияние, застившее взор, наконец померкло.
Денису показалось, что за спиной тихонько скрипнула дверь. Но он не придал этому звуку ни малейшего значения. Не до того стало!
Ребята все разом ахнули. И Денис вместе с ними.
Куда только подевались голубые стены коридора и невзрачная дверь с табличкой «Посторонним вход в»? Где, в конце концов, лес и убогие корпуса пионерлагеря?
Они стояли на гладких каменных плитах аккуратно вымощенной дорожки, обсаженной по обеим сторонам величественными платанами.
Дорожка уходила вперед шагов на сто и упиралась в огражденную цепями площадку.
А за площадкой…
За площадкой, под ослепительным, но нежарким солнцем поигрывали снежно-белыми барашками волны синего-синего моря!
Как и положено морю, оно раскинулось насколько хватало глаз, до самого горизонта. Синяя гладь была пустынна — ни дымка, ни паруса.
И только справа, довольно далеко от берега, виднелся остров. Большой или маленький — решить было нелегко. Но чудной — это уж точно!
Берега его, сизые и гладкие, лоснились и поблескивали под солнцем, будто глянцевые.
На сизом холме в центре острова над красной кирпичной кладкой волновались на ветру густые заросли. Виднелись островерхие крыши домов и башня с большой обзорной площадкой наверху.
— Берендей Кузьмич, это ведь все не настоящее? — поинтересовался кудрявый мальчишка в очках. — Мы ведь в компьютере, да?
— Нет, Максимушка. Не в компьютере мы. Здесь все настоящее. Такое же настоящее, как и там, откуда мы путь держим, — очень серьезно, без обычной улыбки, ответил Берендей.
— А я думал, это какой-то особенный компьютерный тренажер, — принялся умничать Максим. — Мне старший брат рассказывал, что сейчас есть такие очки специальные, их наденешь — и видишь любой мир как будто взаправдашний. А на самом деле, его программа рисует. Только я бы, если честно, поинтересней чего нарисовал. Что тут особенного? Деревья, море… Ни людей, ни чудовищ! Остров — и тот какой-то неправильный!
Вот тут серьезность Берендея все-таки оставила. Его глаза озарились добрым дедовским ехидством.
— А зачем тебе они, чудовища-то энтые? Ты хоть одно когда видел?
— Конечно!
— В этом твоем компипутере?
— Да. И в телевизоре!
— Чудовищ как в телевизоре не обещаю. А чуды тебя не потешат, Максим свет Михалыч?
— Как-как? Чудь?
— Ну да. Чудь и юдь.
— Вы, наверное, шутите, Берендей Кузьмич? — опешил Максим.
Денису стало неловко за этого умника. Максим — парень грамотный, сразу видно. Когда он сказал «шутите», то, конечно же, имел в виду «врете». И как только ему хватило наглости заподозрить Берендея во вранье!