Шрифт:
Борис Захарович Фрадкин
ДЕНИС-ВОДОПРОВОДЧИК
Я проснулся от прикосновения чего-то нестерпимо горячего, опалившего мне спину. Я заорал так, что разбудил добрую половину общежития. Колька, чья кровать стояла у дверей, включил свет, и мы увидели, как из трубы, к которой была присоединена батарея отопления, с шипением вырывается тонкая, но сильная струя кипятка и падает прямо на мою кровать.
Мы отодвинули кровать, а потом посмотрели друг на друга: что делать? Тут в дверях появились сначала девчонки. Кутаясь в халатики, они, перебивая друг друга, принялись подавать советы один
Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы в комнате не появился Денис Турчак. Хотя мы с ним и учились уже третий год в одной группе, но взаимных симпатий не испытывали. Широкоплечий, медлительный, с большой лохматой головой и вечно мрачной физиономией, он всегда был мне неприятен. К тому же он прослыл на курсе отменным тугодумом, ни одна сессия не обходилась у него без завалов, хотя все свободное время он протирал штаны над учебниками. Да как протирал! Сиживал в читальном зале до самого закрытия, а потом еще в общежитии прихватывал, до двух-трех часов ночи.
Не в пример Турчаку я учился легко, трояков у меня не случалось, а в этом году меня удостоили повышенной стипендии. Я заглядывал далеко вперед - подумывал об ученом звании.
Так вот, этот самый Турчак не очень вежливо растолкал девчонок своими широченными плечами, отобрал у слесаря разводной ключ, подошел к трубе и... словно по волшебству струя исчезла. У всех в комнате вырвался вздох облегчения. То, что на мой взгляд выглядело в данный момент неразрешимой проблемой, оказалось решенным в считанные секунды.
Я приблизился к трубе и безмолвно ахнул: все оказалось до дикости просто - в отверстие Турчак вколотил крошечный деревянный клинышек, обломок карандаша - только и всего!
– А, - пренебрежительно отмахнулся Турчак в ответ на восторженные возгласы, - чего говорить. Я таких шпиньков успел вдоволь навтыкать, - он сунул ключ обратно в руки отчаянно зевающего слесаря, проявлявшего полное безразличие к происходящему.
– А твоя кровать теперь за неделю не просохнет, повернулся Турчак ко мне.
– Пойдем, что ли, к нам досыпать? Валерка с Димкой к родителям смотались, я один кукую.
Приведя меня к себе в комнату, Турчак достал из тумбочки блюдце со сливочным маслом.
– Мажь, где обожгло, - посоветовал он.
– Помогает, по себе знаю. А не то завтра комаринского запляшешь.
– Разве с тобой такое тоже случалось?
– удивился я.
– А, - отмахнулся Турчак, - чего говорить. У нас же вся семья водопроводчики: и дед, и отец с маманей, и обе сестренки. Одна бабка молоком торгует. Я только школу кончил, отец меня сразу в ремжилуправление определил, каникулы догулять не дал. Так что, брат, я три годика на ремонте теплотрасс и водопроводов, как миленький, вкалывал. Майку-то сними, замаслишь. А спину давай я натру.
Доверительная откровенность Турчака, его искреннее желание прийти на помощь озадачили меня. Надо же - три года учиться в одной группе, жить на одном этаже общежития и только сейчас
Закончив процедуру с маслом, я лег на свободную кровать. Турчак погасил свет и тоже лег. Но мне уже не спалось, меня разбирало любопытство. Еще бы - я заново открывал Турчака.
– А чего же ты сразу после школы в институт не подался? спросил я.
– А, - донесся из темноты глухой бас Турчака, - чего говорить. Не имел желания. Я в армию хотел, в десантники. Так, понимаешь, какое-то дурацкое плоскостопие обнаружили. И признали меня вроде инвалида. Это меня-то!
Последнюю фразу Турчак закончил таким заупокойным голосом, что я невольно заулыбался. У этого типа с мрачной физиономией внутри сплошной хохот, жизнелюбия ему не занимать.
– И что, трудно в ремжилуправлении было?
– не унимался я.
– А, чего говорить... Представляешь, как эти чертовы трубы ржавеют, да как их всякой пакостью забивает? Вот все три года я только тем и занимался, что дома от трухлявых труб освобождал. Менял, то есть...
– Турчак шумно, по-бычьи, вздохнул.
– В одном доме меняешь, а уж в соседнем караул кричат: прорвало! топит! А пока меняешь, весь дом стонет. И не только потому, что пару недель без воды сидят. Со старыми трубами гору кафеля соскребешь, дефицитные обои посдираешь. А стояки видел как выворачивают? Ну, ничего, в понедельник в своей комнате насмотришься. Неделю будете постели от бетонной пыли вытряхивать. Да еще стены сварочной горелкой распишут - двумя побелками не замажешь..
Такой биографии ни у кого из моих друзей не было. Денис рассказывал неторопливо, обстоятельно. Его допекла не работа сама по себе, а сознание переливания из пустого в порожнее. Ржа поедает трубы - ты их меняешь. А новые тоже ржавеют, их забивает каменнопрочным осадком. И так идешь из дома в дом по замкнутому кругу. Об уличных магистралях и говорить нечего-там не дом, не два, а бывает, весь район без воды сидит.
И это в наш век научно-технической революции!
– Не выдержав, ты смотался в институт!
– понимающе хохотнул я.
– Ну да, чего говорить, - простодушно согласился Денис. Давить меня стало страшенно. Никакого тебе удовлетворения, понимаешь. А перейти на другую работу...
– Денис вздохнул, как целое бычье стадо.
– Ну, против отца я, может быть, и устоял бы, а вот против деда да против сестренок... Однако мою тягу к высшему образованию вся семья единогласно одобрила. Правда, с условием...
Турчак выдохнул так, словно лопнул туго накачанный волейбольный мяч.
– С каким же?
– я даже приподнялся на кровати.
– Да чтобы стал спецом по водопроводным сетям.
– Бог ты мой!
– всплеснул я руками.
– Да ведь наша-то будущая специальность все равно что на другом конце Вселенной. Нехорошо облапошивать близких людей, Денис!
– А, да чего говорить...
– мрачно отозвался Денис. И, видимо, не захотел больше продолжать разговор.
Поскольку на нашем курсе оказался урожай на Денисов, к Турчаку после той "кипяточной" ночи с моей легкой руки приклеилось прозвище Водопроводчик. Он не обиделся, только посопел немного и помотал своей кудлатой головой.