Дениятос
Шрифт:
— Ты слишком много думаешь, брат, — заключил Темискон. В отличие от Аполлониоса он расстался с броней, в которой вел поиски на борту «Когтя Марса» и одел свою излюбленную простую черную броню. Поверх доспеха он накинул тяжелые коричневые одеяния, запятнанные кровью, которую проливал каждый день, подвергая себя многочисленным истязаниям. — Наша задача не искать ответа у звезд. Наша задача — служить.
Темискон покатил хирургическую каталку вниз по коридору к храму Войны. На каталке лежало закрепленное ремнями тело Дениятоса, вокруг которого расположилось множество мониторов, а к внутренним органам были подключены
— Ты так и не сказал нам, Асияр, — произнес Аполлониос — зачем его нужно было сюда доставить.
— Затем, что Дениятос не умрет, — ответил Асияр.
Он вынул с одного из свисавших с талии подсумников некое устройство. Выглядело оно как небольшой черный шестиугольник, буквально усыпанный кнопками. Асияр нажал несколько клавиш.
За статуей Рогала Дорна раздался звук запускающегося двигателя и встающих на место поршней. Палуба задрожала от тяжелой поступи.
— Когда «Сверкающая смерть» исчезла, — постарался перекричать грохот Асияр, — вместе с ней канули в лету и находившиеся на борту реликвии, многие из которых ныне преданы забвению. В смутных преданиях нашего ордена я отыскал сведения об одной из их числа и вернулся, чтобы отыскать ее. И преуспел.
Неясный силуэт громыхал в полумраке часовни. Размером он был с танк, но передвигался на двух коренастых ногах, оставлявших глубокие следы в палубном настиле. Квадратный корпус был украшен изображением золотой чаши Испивающих Души и покрыт печатями чистоты и пергаментами с молитвами. Одно угловатое плечо заканчивалось массивным силовым кулаком — четыре пласталевые пластины образовывали бочкообразный кулак. Вторая была заменена пусковой установкой, снаряженной дюжинами ракет. Машина подрагивала в такт рыкам силовой установки.
— Трон Терры, — выдохнул Темискон. — Небеса Марса. Дредноут.
— Единственный, которым располагает орден, — подтвердил Асияр. — И никто о нем не знает кроме нас. Считалось, что он сгинул вместе с братьями на «Сверкающей смерти», но машина выжила. Теперь он наш.
*Видите? Как могут быть его слова правдой, если он путается в количестве дредноутов собственного ордена?
Темискон подошел к дредноуту и почтительно коснулся рукой бронированного корпуса.
— Мы не должны терять время, — сказал он.
Аполлониос и Асияр открыли саркофаг дредноута. Внутри в замысловатой паутине из трубок и проводов располагалось кресло, подходившее по размерам для Астартес. Вокруг кресла находилось несколько десятков зондов и шприцев.
Темискон бережно перенес Дениятоса в кресло дредноута. Темискон провел некоторое время, перенимая науку апотекариев ордена, в надежде на то, что превратности судьбы не отыщут его в такой дали от поля боя. Эксперимент не оправдал ожиданий, но полученных им навыков оказалось достаточно для подключения зондов и проводов дредноута к интерфейсам тела Дениятоса. Имплантированный в грудную клетку Дениятоса черный панцирь был практически полностью разрушен Асценианом, но апотекарии сумели заменить утраченные порты подключений.
Два других капеллана молча наблюдали
Ритуалы и операции помещения космодесантника внутрь дредноута были сложны и длительны. Темискон трудился три дня, остальные перемещались между «Сверкающей смертью» и другими кораблями флота, доставляя материалы из апотекариона, ладан и священные писания из реклюзиама. Когда все было готово, тело Дениятоса едва можно было разглядеть среди проводов и трубок. Лицо полностью скрывала дыхательная маска и закрепленная на глазах электроника.
Темискон закрыл саркофаг. Звук, прокатившийся по часовне, напомнил звон далекого соборного колокола.
— Будем молиться, — произнес он.
Три капеллана преклонили колени и стали безмолвно повторять заученные из «Боевого катехизиса» молитвы. В этом состоянии место и время утратили для них всякий смысл. Они могли быть где угодно и везде одновременно, их разумы работали над поведанными Дениятосом великими истинами. Над их долгом. Смыслом существования. Великим планом, частью которого они были. То была очистительная молитва, позволявшая сбросить оковы человечности и познать истину о том, чем они в действительности являлись.
Их мысленные упражнения были прерваны изменившимся тоном работы двигателя дредноута. Где-то внутри машины вспыхнули огоньки. Силовой кулак сжался, а саркофаг провернулся на шарнире, словно осматривая местность, в которой оказался.
— Я живу, — раздался рычащий искусственный голос из вокс-говорителей, установленных в верхней части корпуса. — Я вижу. Я вижу, братья мои.
Три капеллана продолжали стоять на коленях. Их молитвы были услышаны.
— Владыка реклюзиарх, — сказал Темискон. — Мы ждем твоих распоряжений. Что нам делать? Как мы можем послужить?
— Я знал, что это время придет, — ответил Дениятос. — Ведите меня в Оружейную палату.
Капелланы повели Дениятоса вниз через многочисленные палубы «Сверкающей смерти». Призраки ордена взирали на них с подозрением, по-прежнему не доверяя живым, не смотря на то, что Асияр заключил с привидениями перемирие. Движения Дениятоса были медленными и неуверенными, поскольку он только привыкал к своему новому механическому телу. Темискон бормотал молитвы защиты, пока Астартес шествовали по древним коридорам и корабельным палубам сборов — местам, где давно уже сгинувшие поколения Испивающих Души постигали пути войны.
В Оружейной палате когда-то хранились некоторые реликвии ордена. Многие были спасены после катастрофы, постигшей «Сверкающую смерть». Некоторые были навсегда потеряны в варпе — предметы древних клятв, записанных в истории ордена. Реликвии содержались в сейфовых ячейках, каждая размером с ящик из морга, на внешней стороне стенки была нанесена история хранившегося внутри оружия или фрагмента брони. Сейфы занимали целую стену, разместившись позади стоек с броней, оружием и дуэльных клеток, в которых предыдущие поколения Испивающих Души практиковались с излюбленным оружием.