Дерево Иуды

Меркеев Юрий

И он отвернулся.

– Они ребятки с юга, – донеслось до Волкова. – Шутить не будут. Если что не так, мне голову оторвут натурально. Даже с недостачи.

– Какая к черту недостача?! – вспылил Андрей. – Все знают, что ты ботвой торгуешь… – И вслед этой фразе Волков отправил такое количество отборного мата, что Валера поспешил отойти от него на безопасное расстояние.

– Послушай, – смягчился Андрей. – Мне сейчас нужно раскумариться, а деньги отдам потом. За деньги

можешь не переживать. У меня четвёртые сутки кумара.

– Так зачем тебе колоться? – не поворачивая головы, проговорил Валера. – Все опять коту под хвост. Зачем мучился? Потерпи сутки, переболеешь.

«Тебе, уколотому, хорошо рассуждать», – мрачно подумал Волков и сказал честно:

– Не могу больше терпеть. Сон поганый приснился. Такой поганый, тьфу!

Продавец подошел поближе и сочувственно взглянул на Волкова.

– Приснилось, что колешься, да? – участливо спросил он.

– Нет, меня приговорили к бамбуковой казни, слышал о такой?

– Слышал, – лениво отозвался продавец. – Если ты всерьёз хотел перекумариться, тебе нужно было бежать отсюда подальше, хоть в лес, в шалаш из веток, без воды и питья. Только на ночь побольше снотворного, чтобы мозги отключать. Чтобы не снилась всякая гадость. Разве можно переболеть на живую?

– Можно, – резко ответил Андрей. – Только не всегда получается… Ну, ладно, хватит о пустом. Пойдем, вмажешь меня. Мне хреново.

Он решил сделать еще одну попытку, однако продавец был непреклонен. Валера посмотрел на Волкова в упор безжалостным сухим взглядом наркомана, которому «хорошо» – взглядом сытого волка.

– Извини, помочь ничем не могу, – отрезал он.

– Постой! – Андрей схватил его за рукав. – Я тебе залог оставлю.

– Какой?

– Паспорт, трудовую, военный билет.

От раздражения у Волкова тряслись руки, он еще никогда на пятачке ни у кого так не просил.

– Такой залог мне не нужен. Швырни кого-нибудь. Ты же раньше боксом занимался?

– Все мы были когда-то раньше, – процедил сквозь зубы Андрей. – Какой из меня сейчас боец, когда я еле ноги передвигаю?

– Ну, ладно, Волк, извини, я пошёл. Вчера бы выручил. Сейчас не могу. Пойми правильно.

– Я тебя понимаю, – махнул он рукой. – Все вы добренькие задним числом. Ладно, чёрт с тобой! Где ты будешь? Я подведу к тебе покупателя. Пионера.

– На другой стороне улицы возле шприцевой.

Когда он отошёл, Андрей крепко про себя выругался, вспомнив о том, как месяц назад здесь же он угостил Валеру лекарством, когда тот, еле живой ползал по пятаку в надежде найти раскумарку. На добро у наркоманов короткая память.

День

грозил быть солнечным. На лицах людей, соскучившихся по теплу, блуждали улыбки. День каждому сулил хорошее настроение, радость от происходящего вокруг. Волкову было невыносимо смотреть на такие лица. Хотелось обернуться зверем, покусать всех и убежать в лес на волю. Он вышел на остановку и ещё раз внимательно оглядел публику – никого… От слабости и раздражения руки у него тряслись всё сильнее и сильнее. Вся спина у него была сырая от холодного пота. Его лихорадило, он боялся кашлянуть, потому что кашель мог перейти в рвоту. Ноги почти не держали его. «Швырни кого-нибудь, ты же раньше был…» – вспомнил он слова продавца и нервно рассмеялся. Такому чемпиону любой пионер по ушам надаёт. «Господи, не дай мне сдохнуть!» – прошептал Андрей.

На другой стороне улицы Волков вдруг заметил знакомое лицо, кровь заиграла в нём звериная. Паренёк вглядывался туда, где должны были кучковаться торговцы. Это был шанс! Паренёк выглядел лет на пять-шесть моложе Андрея, наверное, не так давно закончил техникум или институт. Лицо у него было круглое, всё в веснушках, взгляд наивный, но слегка настороженный. По его раскованному поведению угадывалось, что на этом пятачке его ещё ни разу не обманывали.

Волков тут же перебежал дорогу и поздоровался с пареньком.

– Как себя чувствуешь? – участливо спросил Андрей.

– Безобразно, – ответил тот. – Хрустальную вазу продал только что на рынке, свой же подарок матери на восьмое марта.

Юноша бросил быстрый и настороженный взгляд на Волкова, пытаясь определить, с какой целью тот к нему подошёл, затем, немного робея, спросил:

– Ты не знаешь, у кого тут лекарство есть?

– Знаю, – уверенно проговорил Андрей. – Пойдём со мной.

Волков пропустил паренька вперёд, оценивая боевые качества его фигуры. Плечи у того были узкие, покатые, шёл он, слегка сутулясь, не было в его походке собранности и пружинистости движений, какие бывают у спортсменов или хороших уличных бойцов. Впрочем, по личному опыту Волков знал, что это был не самый справедливый способ оценки. Бывает, что и походка тяжела, и плечи узкие, а в драке нет равных. В конечном счете, всё определял дух бойца, твердость воли.

– Подожди, – сказал Андрей. – Пойдём помедленнее.

Волков покосился на лицо паренька. «Нет, такой маменькин сынок драться не будет, – подумал он, как бы утверждая уже принятое решение. – А если и полезет в драку, то совсем не из храбрости. От отчаяния – да, но не от чего-то другого… Раньше мне нужно было это понять, когда он рассказал, как нашел деньги на пайку. Продал хрустальную вазу, которую сам же подарил на восьмое марта матери. Ну, крысеныш!».

– Извини, братэла, я забыл, как тебя зовут, – обратился Волков, переходя на полублатной жаргон, принятый в среде наркоманов. – Знакомились вроде?