Дерево уккал
Шрифт:
Так вошли в прозрачную Серебрянку, что притекла прямо от Сибирской страны. Высокие скалистые берега ее были узки, но поднявшийся во время дождей уровень воды позволил наконец передвигаться без боязни сесть на мель или напороться на камень.
К тому часу, когда измученное в пути воинство достигло тагильских перевалов, в горах выпал снег.
Казаки поставили шалаши и остановились на привал. Перед лагерем расчистили площадку, на которой Григорий целыми днями занимался с казаками военными учениями. Особенно интересовала его новейшая линейная тактика, элементы которой грек неоднократно видел у шведов. Увиденное вполне убедило его в том, что повсеместное применение
Все остальное время приходилось охотиться. Снег падал постоянно, заметая и так не столь часто встречавшиеся следы животных. Это вынуждало охотников уходить все дальше от лагеря в поисках добычи. И вот, после очередного похода за провизией, отряд вернулся с неожиданным уловом. Казаки шли, громко переговариваясь и споря. При этом они не забывали толкать и подхлестывать плетьми весьма занятного субъекта. В лагере данную процессию встретил Григорий. Охотники, ничуть не церемонясь, вытолкали к нему незнакомца. Представлял он зрелище весьма плачевное: повидавшая виды, хотя вероятно когда-то весьма дорогая, делия с меховым воротником и такой же подкладкой свисала грязными лохмотьями; петлицы из декоративного шнура почти все были оторваны, поэтому под верхней одеждой хорошо просматривался жупан со стоячим воротом, повязанный широким поясом с ювелирной пряжкой из потускневшего от времени и невзгод серебра.
Одного взгляда хватило греку, чтобы понять – перед ним польский шляхтич, знатность которого, как всегда, равнялась разве что его спеси. Григорий подошел ближе, нависая над незваным гостем, ибо тот был полон и невысок.
– Ну, так что за птица к нам пожаловала?
– Адам Каминский, специальный посланник короля польского и великого князя литовского Стефана Батория, – грязный и оборванный поляк высоко задрал голову, раздувая и без того круглые щеки. – Заметьте, у нас теперь мир, поэтому попрошу вести себя соответствующим образом.
Его обледеневшие и совсем не грозные усы высокомерно топорщились, будто их владелец выступал как минимум на сейме в Кракове.
– Ого, ну ничего себе, какой индюк! – Григорий обнажил зубы в издевательской улыбке. – Что ж, негоже держать светлейшего пана на морозе, да еще и в таком виде. Пройдем за мной.
Грек развернулся и неспешным шагом направился к близлежащему шалашу. Поляку ничего не оставалось делать, как последовать за ним, тем более, что в двух шагах его поджидали весьма недружелюбные бородатые казаки с плетьми и пищалями. Они явно заметили серебряную пряжку, но пока не решались заявить свои права на это изделие. Внутри было тесновато, но, что самое главное, тепло и вроде бы безопасно. Григорий жестом предложил гостю расположиться на расстеленных на полу шкурах, что тот не преминул сделать. Несколько ловких манипуляций и перед глазами измученного поляка возникли кусок вяленого мяса и фляга с горячим питьем.
– Поблагодарить бы тебя, милсдарь,
– Ах да, прошу меня простить. Жизнь с простыми людьми не настраивает на соблюдение дворцового церемониала. Да и кому он здесь нужен? Григорий Никифоров.
– Ты не похож на простого казака.
– А я и не казак вовсе.
– И все же, предводитель небольшой армии, как я вижу.
– Ты, светлейший пан Адам, – Григорий резко сменил тему, – нынче подумал бы, что о себе ценного сказать. А то ведь могут решить, что ты, не приведи Господи, шпион. Мужик русский, он знаешь какой? Сабелькой чик-чик и нет шляхтича.
Поляк глотнул из фляги и нервно закрутил ус. Его ум лихорадочно искал оптимальное объяснение пребывания должностного лица государства-соперника на территории, фактически принадлежавшей Руси. Грек не дал ему начать.
– Я, пан Адам, вижу два расклада. Либо ты ехал к татарам договариваться о союзе против нас, например, о походе Кучюма на Казань, и это нехорошо. Либо ищешь ты здесь в горах что-то. А что – это ты, будь добр, сейчас поведай.
– Ладно, так и быть. Терять уж все одно нечего, – посланец польского правителя тяжело вздохнул и продолжил. – Ни о каком казанском походя я не помышляю, шутка ли сказать. Ищу я здесь волшебный камень, который все превращает в золото.
Григорий чуть не поперхнулся.
– Вот это ты даешь! В жизни такой ахинеи не слышал. А, впрочем, ну-ну продолжай.
– Смеяться не спешил бы, не до смеху. Камень-то чудесный сыскался. Версты две всего на юг. Через сугробы и заросли, но пройти можно.
– Ага, и что, золото-то где? В мошне у тебя? – ирония не покидала Григория. – Превратил уже что-нибудь?
– Да превратишь тут. Не работает он. Не было рядом никого, душой чистого достаточно. Только такому откроется камень.
– Чистого душой, значит не было? А кто был? Где люди твои, пан Адам? Не один ведь из Польши на Каменный пояс притопал.
– Хитер ты, пан Григорий, как лис хитер. Небось в посольском приказе служил…
– Хорош скакать будто заяц. Я спрашиваю, где твои люди?
– А люди мои сгинули! – выпалил поляк, откусил ломоть мяса и принялся тщательно его пережевывать. – Я один остался. Мерзости всякие творятся на ваших диких окраинах. Ты думаешь, я и был таким оборванцем? Черта с два. Еле живым выбрался.
– Да откуда выбрался, дьявол тебя побери?! – не выдержал грек. – Хватит уже вилять вокруг да около! А ну, говори!
– А я и говорю. Закололи товарищей моих, освежевали и съели, вот что. Твари богомерзкие здесь водятся. Слушай, возьмем казаков, пан Григорий! Возьмем и накажем нечисть! А я тебе камень чудесный открою.
– К бесу камень. Он же все равно не работает.
Григорий резко встал и одернул полог шалаша. Лицо обдал колючий холод. Приближался вечер и мороз, крепкий как поморский мужик, уже вовсю давал о себе знать. Неподалеку столпились казаки. Они живо что-то обсуждали, то и дело, указывая на жилище грека. Среди них были Иван Кольцо и Матвей Мещеряк.
– Эй, Гриша! – воскликнул как всегда импульсивный Иван. – Ты чего, с лазутчиком там толкуешь?
Грек уже подходил к казакам, когда из шалаша показалась встревоженная физиономия поляка с дергающимися усиками. Он явно не спешил показаться на глаза обществу, некоторые представители которого вполне могли оборонять Псков от Батория. Григорий подошел к товарищам и, обернувшись, подал знак рукой скрывавшемуся шляхтичу.
– Хочу представить вам, друзья, пана Адама Каминского, пожаловавшего к нам из самой Варшавы.