Деревянные космолеты

Шоу Боб

– Послушай, старик, не принимай меня за идиота. Послание короля Рассамардена я передам безотлагательно. – Орракоульд наклонился, скрылся на миг за бортом гондолы и появился вновь, доставая из кожаной тубы желтоватый свиток.

Пока длилась пауза, Гартазьян поймал себя на том, что мысль его ухватилась за сущую, казалось бы, мелочь. Орракоульд унижал его каждой фразой, но с особенной брезгливостью он произносил слово «старик», как будто в его запасе не было эпитета оскорбительнее. Впрочем, эта загадка по сравнению с прочими его странностями была

пустяковой, и Гартазьян, хоть и не считал себя стариком, сознательно выбросил ее из головы, наблюдая, как Орракоульд разворачивает желтый бумажный квадрат.

– Я – орудие короля Рассамардена, и сейчас Он говорит моими устами, – торжественно произнес Орракоульд. – Я, король Рассамарден – полноправный сюзерен всех людей мужеского и женского пола, уродившихся на планете Мир, и их потомков, где бы они ни обитали, а посему все наново освоенные земли на планете Верхний Мир считаются Моими владениями, и следовательно, Я – государь Мира и Верхнего Мира. Да будет вам известно, что Я намерен взыскать с вас всю дань, коя Мне принадлежит по праву.

Орракоульд опустил лист и бросил на Гартазьяна зловещий взгляд, ожидая его отклика.

Несколько секунд Гартазьян смотрел на него с открытым ртом, а потом расхохотался. Дикая нелепость послания вкупе с кичливостью герольда неожиданно превратила все в фарс. Напряжение разом отпустило Гартазьяна, сменившись весельем, и он не без труда восстановил дыхание.

– Старик, ты что, утратил рассудок? – Орракоульд согнулся над планширом, вытянул бронзовую шею, как змея, готовая плюнуть ядом. – Я не вижу ничего смешного!

– Только потому, что не видишь себя со стороны, – объяснил Гартазьян. – Не возьму в толк, кто из вас двоих глупее: Рассамарден, сочинивший это «послание», или ты, совершивший такой дальний и опасный перелет, чтобы его передать.

– За оскорбление Его Величества тебя ждет смертная казнь.

– Я трепещу.

Орракоульда передернуло.

– Гартазьян, я тебя не забуду. Но пока у меня есть дела поважнее. Скоро малая ночь. Как только стемнеет, я подниму корабль, дабы не соблазнять тебя возможностью совершить подлое нападение. Но на высоте тысячи футов я задержусь до полудня. К этому сроку Чаккел наверняка уже приедет, и ты по солнечному телеграфу передашь мне его ответ.

– Ответ?

– Да. Либо Чаккел добровольно преклонит колени перед королем Рассамарденом, либо его заставят это сделать.

– Воистину ты – безумец, пересказывающий бред другого безумца. – Один из матросов пустил в шар новую порцию газа, и Гартазьяну опять пришлось удерживать синерога на месте. – Ты что, намекаешь на войну двух планет?

– Совершенно недвусмысленно.

Борясь с растущим изумлением, Гартазьян спросил:

– И как же она будет выглядеть, эта война?

– Мы уже строим небесную флотилию.

– И большую?

Тонкие губы Оррокоульда сложились в улыбку.

– На вас хватит.

– Нет, не хватит, – спокойно возразил Гартазьян. – Каждому кораблю наши солдаты приготовят теплую встречу.

– Старый вояка,

надеюсь, ты не рассчитываешь, что я на это куплюсь. – Улыбка заметно расползлась по лицу Орракоульда. – Я-то знаю, как распылено ваше население. Умело маневрируя, мы сможем приземлиться практически где угодно. Мы могли бы сажать наши корабли под покровом ночи, но вряд ли нам понадобится скрытность, ведь мы располагаем таким оружием, которого у вас нет даже в мыслях. И помимо всего прочего… – Орракоульд сделал паузу, чтобы окинуть взглядом своих спутников и дождаться трех подтверждающих кивков, – Новые Люди имеют еще одно несомненное преимущество.

– Люди – они и есть люди. – На Гартазьяна слова Орракоульда не произвели впечатления. – Откуда взяться новым?

– А вот об этом позаботились природа и птерта. Мы родились с надежным иммунитетом к птертовой чуме.

– Так вот оно что! – Глаза Гартазьяна обежали четыре удлиненных лица – с этим неестественным металлическим отливом они вполне могли бы принадлежать статуям, вышедшим из одной изложницы. – Значит… значит, я не ошибся, птерта отступила.

– Птерта не отступила, но ее атаки тщетны.

– А как насчет таких, как я? Кто-нибудь выжил?

– Нет! – Орракоульд не скрывал самодовольного торжества. – Все старые – сметены!

Несколько секунд Гартазьян безмолвствовал, прощаясь в душе с женой и сыном, затем его мысли вернулись в настоящее, к необходимости выведать все, что можно, у инопланетных «гостей». В подтексте немногих уже высказанных Орракоульдом слов легко угадывалась жуткая картина: смертные судороги цивилизации Мира, летучие шары птерты, кишащие в небесах, тесня человечество к грани исчезновения…

«Желудок! Горит!»

Жжение было столь резким, что Гартазьян сложился чуть ли не пополам. За считанные мгновения жаркий ком под грудью распустил щупальца по всему торсу – а вместе с тем воздух вокруг, казалось, слегка остыл. Не желая выдавать недомогания, Гартазьян выпрямился в седле и стал ждать, когда минует спазм. Но тот никак не хотел утихать, и полковник решил не обращать на него внимания, пока не соберет точных сведений.

– Сметены? Все? Это значит, ваше поколение родилось уже после Переселения?

– После Бегства – ибо никак иначе мы не можем называть этот акт малодушия и измены.

– Но как удалось выжить детям? Без родителей? Неужели такое…

– Наши родители обладали частичным иммунитетом, – резко перебил Орракоульд. – Многие из них прожили достаточно долго.

Гартазьян сокрушенно покачал головой, обдумывая эту новость и силясь не замечать пламени, разгорающегося во внутренностях.

– Но, должно быть, многие и погибли. Какова численность вашего населения?

– Нет, ты явно держишь меня за дурака. – Темная физиономия Орракоульда скорчилась в глумливую мину. – Я прилетел на эту планету, чтобы разузнать о ней побольше, а не за тем, чтобы разбрасываться секретами моей родины. В общем, все, что нужно, я увидел, и поскольку малая ночь уже наступила…