Деревянный Меч
Шрифт:
В отличие от Инсанны парень даже не заметил протянутой к нему в отчаянии руки. Какое там! Он сейчас только о том и думает, как станут перед ним пресмыкаться в самом ближайшем будущем недавние обидчики. Хоть пополам его разруби, не заметит. Он был страшен – но и смешон; куда смешнее, чем давеча с мандариновой коркой на потном носу. Давно Инсанна не видывал ничего более смешного. Лишь с большим трудом он сохранил серьезность, когда рука парня протянулась к нему ладонью вверх, будто сила – это милостыня, и ее можно выклянчить.
Пальцы Инсанны мутно засочились силой. Одному ему зримая густая вязкая капля медленно стекла с них на растопыренные пальцы этой нагло подставленной руки, впиталась и исчезла во мгновение ока.
Парень заорал и отдернул руку. Кончики его пальцев словно кислотой
– Пожалуй, хватит с тебя, – наставительно произнес Инсанна. – Еще хоть самую малость, и лопнешь от собственной силы.
– Больно, – дуя на пальцы и давясь слезами, пожаловался парень.
– Переживешь, – скривился Инсанна. – Зато тем, кто вознамерится смеяться над тобой, будет гораздо больнее. Ты ведь этого хотел?
Он положил плату за обед на стол и встал. Хотя он успел съесть только закуски, аппетит у него пропал, да и интерес к незадачливой жертве насмешек внезапно покинул Инсанну. Он направился к выходу и лишь у самой двери обернулся.
– Да, и вот еще что, – бросил он напоследок. – Не вздумай руку тряпками обматывать или припарки ставить. Не поможет.
С этими словами он покинул “Ветку ивы”, захлопнул за собой дверь, отвязал от коновязи своего коня, сел в седло и спокойной рысью проследовал домой, в Замок Пленного Сокола.
Покачиваясь в седле, Инсанна вспоминал то жадно протянутую за силой руку, то сведенные болью тонкие пальцы в перстнях. Тупоумный слуга занимал его мысли лишь в самой малой степени. Зато мальчишка за соседним столиком… Инсанна удовлетворенно улыбнулся, представив себе, как он катается по грязному полу от невыносимой боли и судорожно пытается хотя бы зарыдать. Или валяется в обмороке, безвольно раскинув руки. Едва ли он при смерти, хотя… наверняка за всю свою жизнь он не испытывал и сотой доли подобных мучений. Маленький упрямец. Мало ему было одного раза, опять возражать вздумал. Инсанна вспоминал его почти с нежностью. Такой будет упорствовать до конца. До самой смерти. Именно такой ему и нужен. Мстительный глупец позабавил его – но и только. Не то чтобы его нельзя было использовать – можно, он сам так и просится, да пользы от него никакой. А вот юный упрямец… ничего, скоро он станет совсем сговорчивым. Вряд ли он сможет вытерпеть долго. Еще день, ну два, и ради избавления от боли он что угодно сделает. И это не ученый маг, всю силу воли растерявший за тупым повторением одних и тех же приемов. Характер у парня определенно есть. Инсанне очень нужен человек с характером. Именно он и займется другим парнем с характером. Как только Инсанне доставят Кенета, он тут же заставит одного мальчишку обрабатывать другого. Упрямый спорщик быстро сойдется коротко с Кенетом: оба они молоды, и он легче найдет слова, забирающие за живое молодого еще мага, не знающего толком своей силы. Столько искренности, прямоты… самые нужные качества для соблазнителя. Похоже, не только силы, но и везения у Инсанны сегодня прибавилось. Когда порученец Инсанны, побеседовав с Кенетом, ухитрился потерпеть поражение там, где это казалось невозможным, Инсанна решил, что переубедить сопляка, соблазнить его просто невозможно. А значит, наглого мальчишку придется не уговаривать, а ломать. В восторг Инсанна по этому поводу отнюдь не пришел: сломанная вещь, конечно, может сгодиться в хозяйстве, но сломанное – оно и есть сломанное. Досадно, что и говорить, но лучше уж не совсем исправное приобретение, чем никакого. Инсанна никогда не тешил себя несбыточными надеждами и без труда смирился с неприятной неизбежностью. Решение уничтожить Кенета далось Инсанне с большим трудом, но иного выхода не было. И вот он, выход, о котором Инсанна даже и не мечтал. С такой-то силой он с мальчишкой справится шутя. Можно не торопиться, не требовать у императора смертного приговора. Достаточно указа о поимке. А когда мальчишку доставят к нему, ломать не придется. Хватит с него и разговоров. Им займется самый подходящий человек – честный, прямой, искренний и по молодости лет не слишком умный. И ведь где встретить этого нужного человека привелось – в “Ветке ивы”! Удивительное просто везение!
Положительно, надо почаще обедать в подобных местах! Сначала в “Весеннем
В упоении от собственной удачливости Инсанна даже и не подумал, что на самом деле с Кенетом в “Весеннем рассвете” ему не очень-то и посчастливилось. Раньше он изгнал бы подобную мысль усилием воли. Теперь же она просто не пришла ему в голову.
* * *
На душе у Кенета было тихо и спокойно, как после наводнения. Он сам, своей собственной рукой, уничтожил мир сбывшихся желаний. Возможно, весь этот пригрезившийся мир был сплошным обманом. Даже наверняка. Но думать об этом Кенету сейчас не хотелось. Боль утраты иссякла вместе со слезами, но память об увиденном не покидала Кенета. Она застила глаза, она была ярче ослепительного сияния снегов. Кенет шел, вперив сухие глаза в несуществующее, не в силах даже горевать о том, что для него оно уже никогда не сбудется. Обратной дороги он не помнил. Очевидно, Лихие Горы все же хранили его: он не только никуда не свалился, но даже не споткнулся ни разу.
Он не знал, какими словами он расскажет Толаю о Черном Камне, и сомневался, что вообще станет рассказывать.
Вид поселения мигом отрезвил его.
Кенет еще на подходе к поселению ощутил беспричинную, казалось бы, тревогу. Ощутил, но не осознал, не задумался, что же именно встревожило его. Взгляд его отрешенно скользнул окрест и вновь вернулся к созерцанию мысленных картин. Кенет не заметил ничего тревожного. Вообще ничего.
Даже струйки дыма от затопленных очагов.
Дом, над которым зимой не поднимается ни струйки дыма, мертв. В нем никто не живет. Люди ушли или умерли, и дом медленно остывает, как мертвое тело – еще недавно такое теплое, полное жизни, а теперь бездыханное, неподвижное.
Но ведь не мог же весь клан Седого Лиса помереть или сняться с места в одночасье! Или мог?
Кенет вбежал в дом, задыхаясь от тревоги. На мгновение ему показалось, что произошло наихудшее. Куда ни кинь взгляд, везде вповалку тела в самых немыслимых позах. Живой человек не устроится соснуть в таком положении. Это мертвому безразлично, куда упасть и как лежать. Что-то страшное, немыслимое разразилось над поселением, покуда Кенет упивался грезами о мире сбывшихся желаний.
Онемевший от горя Кенет нагнулся к одному из тел – и отпрянул в изумлении. Предполагаемый мертвец тихо, но явственно похрапывал. Кенет судорожно вздохнул и нагнулся к другому. Тихое сонное дыхание скользнуло по его щеке.
Боясь довериться внезапно вспыхнувшей надежде, Кенет обошел всех, наклонился к каждому. Когда он закончил обход, колени его подогнулись, и он опустился возле остывшего очага, обессилев от неожиданной радости. Живы. Все живы. Все до одного попросту уснули. Это просто сон. Хотя не так и просто обстоит дело в Лихих Горах, если речь идет о сновидениях. Вероятно, недаром на все поселение напал повальный сон, недаром всех сморило, да так быстро, что никто даже не добрался до шэна. Вероятно, стоит об этом расспросить Толая после пробуждения. Но с расспросами можно и обождать. Это все-таки не главное. Главное, что все живы и ничего страшного не случилось.
Кенет встал и отправился за дровами. Иначе, когда его сородичи по хлебу проснутся, им будет очень холодно.
Память о мире сбывшихся желаний отчего-то потускнела, поблекла. Он уже не казался таким привлекательным. Когда Кенет вновь зажег угасший было огонь, он окончательно забыл о том, что ему привиделось возле Черного Камня, и больше никогда не вспоминал.
Глава 21
АРИТЭЙНИ
Странный сон сморил не только клан Седого Лиса. Все обитатели Лихих Гор уснули средь белого дня. Сон они увидели один и тот же. Первый свободный сон, ничем не замутненный, не потревоженный. И каждый из спящих знал, что и остальные видят то же, что и он, и слышат такое же повеление. Трудно в одночасье забыть многовековую вражду… ну да с Горами не поспоришь. В Лихие Горы пришел мир.