Деревянный Меч
Шрифт:
Все это было похоже на те сентенции, которыми потчевал Кенета рассерженный Аканэ, но в устах незнакомца звучало неуловимо по-иному.
– Благодеяния плодят бессильных, неумелых, неспособных, беспомощных. Хочешь уничтожить человека – помоги ему. Разве не так?
А вот такого Аканэ ему никогда не говорил.
Кенет неопределенно мотнул головой. При желании его кивок можно было истолковать как угодно. Ему не хотелось оскорблять вежливого незнакомца открытым несогласием, да и глупыми его парадоксальные выводы вроде не назовешь. Но все же, все же…
– Каждый человек сам определяет свою судьбу, – твердо заявил незнакомец и улыбнулся Кенету. Лучше всяких
– Каждый? – переспросил Кенет, понемногу поддаваясь обаянию силы, исходившей от этого спокойного, уверенного человека.
– Каждый, – кивнул незнакомец, – если он только достоин называться человеком. Так что если судьба его в беспорядке, сам он в этом и виноват.
Незнакомец вновь потянулся к кувшину, и Кенет невольно залюбовался движениями его гибкой сильной руки, а заодно присмотрелся повнимательней к облекавшему ее рукаву из простого небеленого полотна. Простого ли? Ой нет! Небеленое-то оно небеленое, но никак уж не простое, не домотканое. Тонкое, прочное, шелковистое не только на ощупь, но даже и на взгляд, великолепное, безумно дорогое, исполненное благородной неброской прелести. Как и обманчиво простой покрой удобной одежды. Кенет еще никогда не видел, чтобы платье сидело на человеке так ладно. Такого не остановят уличные грабители – да что с него взять, с сермяжного? Но зато перед ним незамедлительно откроются двери лучшего из домов – в подобных тонкостях слуги разбираются безошибочно: глаз наметанный. Неудивительно, что даже трактирный мальчишка так склонился, привычным чутьем угадав в незнакомце человека почтенного, зажиточного, а может, и облеченного властью. Куда там Кенету в его деревенской куртке!
Подумав о куртке, Кенет сперва снова смутился, а потом вспомнил, от кого он эту куртку получил. Вспомнил неуступчивого старика корзинщика, его сварливую доброту и его гордость. Вот хотя бы старика этого взять – да в чем он виноват? Разве его вина, что сын заболел в дороге и сильно задержался? Что односельчане его – люди черствые и неумные? Что пальцы его согнула старость? Что не в силах он продать свой дом и переселиться в другое место – да и куда, кстати? В его-то годы… да кому и где он нужен? И куда бы вернулся его сын? И кто бы купил его дом? Но разве он в этом виноват? Даже его нелепая, упрямая, забавная, трогательная, несгибаемая гордость – разве он виноват, что его так воспитали? Что вся его долгая жизнь убедила его в собственной правоте?
Вот он, к слову сказать, и старался все сам да сам и никого, кроме себя самого, ни в чем не винил. И помощи не просил и не ждал. А вышло так, что Кенет помог старику корзинщику, а старик помог Кенету, и что-то не похоже, чтобы их эта помощь, по выражению незнакомца, развратила.
Воспоминание о старике корзинщике отрезвило Кенета. Теперь он глядел на своего собеседника с глубоким недоумением, почти с жалостью: как может такой сильный и явно умный человек нести такую ерунду?!
– Нынешние молодые люди все больше на помощь рассчитывают, на влиятельных друзей, на родных – ну, вы меня понимаете? Приятно встретить человека, который пытается прожить свою жизнь сам.
Кенет слегка нахмурился: несмотря на несомненную справедливость слов незнакомца, похвала показалась ему неприятной.
– Такому человеку я был бы только рад чем-нибудь посодействовать.
Кенет чуть кривовато усмехнулся в ответ.
– Вам так охота меня развратить? – Кенет надеялся, что шутка вышла не слишком резкой. Незнакомец, еще недавно столь привлекательный,
– Хочется, знаете ли, сделать иногда что-нибудь пакостное, – засмеялся незнакомец, охотно откликаясь на шутку. – Нет, в самом деле! Если вам посчастливится стать магом… – Он извлек из кошелька крупную серебряную монету и положил ее на край стола, откуда ее сей же момент принял слуга, рассыпаясь в благодарностях. Но незнакомец не завязал кошелька, а продолжал в нем что-то искать. – Где же она… а, вот! – Он вынул из кошелька похожую на монету круглую серебряную пластинку и протянул ее Кенету. – Когда вы станете магом, юноша, рекомендую вам податься в столицу. Лучшее, знаете ли, место для способного, энергичного молодого волшебника. А будучи в столице – не откажите в любезности, загляните в Замок Пленного Сокола, хотя бы и проездом. Вот, возьмите – с этим вас всюду пропустят.
Кенет нехотя взял пластинку. На серебряном с чернью диске была изображена змея, обвивающая сокола. Исключительной тонкости работа. Кенет до того увлекся созерцанием неожиданного подарка, что забыл поблагодарить за него, забыл, хочет он принять дар или отказаться. Он даже не заметил, как хлопнула дверь, впустив очередного посетителя, хотя и сидел к двери лицом. Когда он опомнился, незнакомец уже поднялся из-за стола и шел к выходу. А к его столу направлялась знакомая фигура – высокая, широкоплечая, облаченная в темно-синий кафтан воина. Учитель Аканэ!
Ведь и верно, Кенет заболтался с приветливым незнакомцем и задержался даже сильнее, чем рассчитывал. Сейчас последует проборка. Наверняка Аканэ разгневан.
Но гнева на лице Аканэ не было видно. Скорее нечто, похожее на испуг. Да нет, ерунда! Кого может бояться Аканэ, несравненный воин?
Однако поравнявшись с собеседником Кенета, Аканэ совершенно неожиданно для своего ученика переломился в глубоком поклоне, и его сжатые кулаки соприкоснулись на уровне груди. Приветствие ученика мастеру, приветствие слабейшего воина превосходящему его по силе и умению. Незнакомец помедлил немного, кивнул в ответ и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. У Кенета голова шла кругом. Незнакомец – лучший воин, чем учитель Аканэ? Возможно, хотя очень и очень сомнительно. Но даже если и так – чтобы учитель Аканэ его неизвестно почему испугался?
Далее Аканэ удивил своего ученика еще больше. Он подошел к нему, молча взял за плечи и принялся поворачивать Кенета из стороны в сторону, разглядывая его сосредоточенно и тревожно, будто пытался высмотреть, не растет ли у того на щеке или где-нибудь за ухом второй нос? Кенет сразу вспомнил, что плохо вымыл уши, поленился. К тому же он чувствовал себя виноватым.
– Что случилось, учитель? – не выдержал он. Аканэ посмотрел на него еще раз, словно бы сомневаясь, но недоверие почти покинуло его взгляд, осталась только настороженность.
– После поговорим, – сухо ответил он. – Расплатись – и пойдем. Сколько ты должен?
Кенет уплатил за лапшу и сироп и последовал за Аканэ в полном недоумении. Несмотря на его попытки заговорить, Аканэ молчал, пока городские ворота не остались за спиной. Свернув к лесу и пройдя немного, Аканэ внезапно остановился, вновь схватил Кенета за плечи и развернул к себе.
– Что это был за человек? – выдохнул Аканэ. – О чем вы с ним говорили?
И глаза его вдруг сделались огромными, сухими и горячими, как в больнице.