Дерианур - море света
Шрифт:
"Не красавица, ей Богу, не красавица, -- усмехнулся Алексей.
– Но в ней что-то есть... Беднягу Дашкова можно понять".
Между тем, княгиня продолжала:
– - Я, как и вы, господа, ненавижу кровь. И не желаю, чтоб она была пролита, даже ради освобождения Отечества от тирана.
– Когда она говорила, ее лицо освещалось сильным внутренним светом.
– Сейчас народ в смятении, полки готовы нарушить присягу в любой момент. Если начнется переворот, это будет не маленькое ночное приключение одной роты преображенцев во главе с блаженной памяти Елисавет и ее учителем музыки, --
Кое-кто из собравшихся крякнул. Кажется, вельможи не ожидали от молоденькой дамы такого напора. Они собрались мирно посидеть, покурить трубки, выпить кофе и осторожно прощупать мнения друг друга.
– - Умерьте свой пыл, княгиня, - гетман почти смеялся, глядя на грозного эмиссара гвардейской революции.
– - Вы нас никак пугать пришли?
Екатерина Романовна дернула плечом, но Разумовский продолжал самым мирным тоном:
– - Садитесь, расслабьтесь, мы принимаем ваши "верительные грамоты", и давайте вместе подумаем, как выбраться из опасной ситуации, которую вы так ярко живописали.
Успокоенная доброжелательством Кирилла, княгиня устроилась на диване поудобнее и взяла предложенную чашку кофе.
– - Без сахара, пожалуйста, - она с детства знала всех собравшихся, со многими была в родстве и, если честно, робела разговаривать на равных с седыми умудренными опытом вельможами, у которых когда-то играла на коленях. Но положение обязывало: у нее за спиной была реальная сила, и они это, кажется, поняли.
– - Для начала, господа, мы должны договориться о будущей форме правления.
– Провозгласил Панин, вытягивая из кармана какие-то бумажки.
Все с неодобрением покосились на него. Воспитатель наследника слыл опасным оригиналом. Он долгие годы служил послом в Швеции и набрался там республиканского духа. Конечно, и в Стокгольме есть монарх, но какой-то странный, с парламентом и конституцией, ограничивающей его права. Не по-божески это как-то...
– - Форма правления у нас одна, -- заявил гетман, -- Православная. А вот о правителе поговорить действительно надо. Мы все знаем, кого не хотим видеть в этой роли.
Непонятый соратниками Панин обиженно зашуршал так и не прочитанным проектом конституции.
– - Есть несколько вариантов, -- начал до сих пор молчавший Иван Иванович Шувалов. Он неловко чувствовал себя в доме Разумовсих. Их кланы, по известным причинам, никогда не были дружны. Но реальная опасность потерять вес при дворе и богатство - не родовое, пожалованное, а значит далеко не неприкосновенное - заставило их сплотиться.
– Надеюсь, Брауншвейгскую фамилию никто всерьез обсуждать не хочет?
На него замахали руками.
– - Так я и думал.
– - Шувалов кивнул.
– Должен вас предупредить, что "несчастный младенец Иван Антонович" сейчас уже великовозрастный детина, совершенно сошедший с ума за двадцать лет сидения в одиночной камере. Крайне жестокий был шаг...
– - бывший фаворит бросил осуждающий взгляд на графа Разумовского.
– Но в сложившихся обстоятельствах еще более жестоко выпускать дурочка на свободу.
– - Хватат с нас и одного дурачка, - кивнул гетман.
– Сосредоточимся
– - Единственным законным наследником, -- Панин встал со своего кресла, -- является царевич Павел Петрович.
– Его голос звучал все еще очень обиженно. Он не отстоял конституцию, но за права своего воспитанника готов был драться до последнего.
– - Павел остается царевичем до тех пор, пока нынешний государь не заявил о его незаконнорожденности, - бросил Алексей Разумовский.
– А вы знаете, что такой указ готовится.
Никита Иванович поперхнулся и снова замолчал. Сегодня все его инициативы проваливались, не будучи даже оглашены.
– - Император расчищает путь для нового брака и нового наследника. Мягко подбодрил воспитателя Шувалов.
– Но никто не помешает нам рассматривать внука Елисавет как главного претендента.
– - Русское законодательство в этой области не совершенно, - вновь приободрился Панин.
– С точки зрения традиционного права: отцу наследует сын...
– - А согласно указу Петра Великого от четырнадцатого года сего веку, -- бесцеремонно прервал воспитателя гетман, -- государь сам назначает себе наследника. Дело царевича Алексея помните?
Сановники притихли. Грозный государь был мертв уже более 30 лет, но казалось, продиктованные им под свист бича и стук топора законы единственные могут действовать на этой земле. Нарушить их не осмеливался никто.
– - Если Петр Федорович гласно объявит Павла незаконнорожденным и провозгласит нового наследника, ничего поделать уже будет нельзя.
– Заявил князь Трубецкой.
– - Но он не сделает этого!
– Взвизгнул до нельзя расстроенный Никита Иванович.
– Пока не расторгнет брак с законной супругой, не женится на Елизавете Воронцовой, и она не родит ему детей!
– - Значит у нас есть время.
– флегматично подал голос Алексей Разумовский.
– К чему торопиться, господа?
– - У вас нет времени, - никто не ожидал, что умиротворенная было княгиня Дашкова вновь вмешается в разговор.
– Девять десятых в гвардии считают самодержицей Екатерину Алексеевну. Им не нужен малолетний государь. Разве что в качестве ее наследника.
– - Мы можем рассмотреть кандидатуру Екатерины, -- недовольно подал голос Трубецкой, -- Но только на пост регентши. И то найдутся более достойные люди.
– Он обвел глазами собравшихся.
– Она немка, бывшая лютеранка, ничем не связана со знатнейшими фамилиями страны...
– - Для тысяч подданных за стенами этой комнаты, -- прервала его Дашкова, -- она императрица. Пока вы только намереваетесь обсудить, -- губы княгини презрительно скривились, -- Они уже готовы выступить.
"Молодец," - похвалил Орлов.
В гостиной повисла тишина. Вельможи переглядывались, а юная возмутительница спокойствия как ни в чем не бывало откинулась на спинку дивана и принялась жевать засахаренные орешки.
– - Княгиня говорит дело, - медленно произнес граф Алексей.
– Взрыв всеобщего недовольства неизбежен, а с ним погромы, бунт, неподчинение властям. И это в столице. Деятельность Сената и коллегий будет затруднена, если не пресечена вовсе. Начнется анархия, безвластие, хаос.