Дерианур - море света
Шрифт:
Издали до Алехана долетела музыка. Кто-то играл на клавесине. Мелодия была не быстрая и не медленная, легкая и солнечная, как майский день за окном. После отъезда Сен-Жермена Орлов не посещал музыкальных вечеров и сейчас сильнейшая ностальгия по счастливому времени, когда care padre учил его быть самим собой, соскабливая все лишнее, грубое, ненужное, охватила душу молодого человека. Он пошел на звук и вскоре замедлил шаги у одной из стен-изнанок. Припав к крошечному глазку, поручик рассмотрел небольшую комнату, возможно, детскую, а, возможно, музыкальный салон, в зависимости от вкуса хозяев.
Розы
На стене над ней висел портрет государыни Елисавет в овальной раме. Совсем юной, не старше теперешней музыкантши. Услышав на улице перебранку прачек, девочка мигом отвлеклась и завертела головой. Алексей обомлел. Она была как две капли воды похожа на покойную императрицу. Вот только кожа смуглее и глаза темно-карие, вспугнутые, оленьи.
Точь-в-точь такие же Орлов уже видел сегодня у братьев Разумовских. В этой семье у всех удивительно красивые глаза...
Дверь скрипнула, и в музыкальный салон вступил граф. Девочка, как мячик подскочила ему навстречу.
– - Papa!
– - Лиза, ступай, - Алексей Григорьевич мягко потрепал ее по щеке. Поиграй в саду. Урок закончен. Нам надо с дядей кое о чем потолковать.
Обрадованная ученица захлопнул крышку клавесина и опрометью бросилась прочь. Вслед за братом в комнату вступил Кирилл. Видимо, крошечный музыкальный салон располагался в самом сердце дома Разумовских, и они чувствовали себя здесь в полной безопасности. Алехан напряг слух. Ему смерть как хотелось узнать, о чем Разумовские станут говорить без свидетелей.
– - Ты их сегодня напугал, - граф Алексей наполнил два бокала водой из хрустального графина.
– - Главное, что они согласились, - гетман принял один из них и скептически поморщился.
– Чи ты пить бросил? Давно?
– - Дал Лизе слова. В ее покоях ни капли.
– - Даже сливянки?
– - Особенно сливянки.
Братья расхохотались.
– - Прелестная девочка. А что если сговорить ее за наследника Павла? Кирилл плюхнулся на диван.
– - Не стоит рисковать, - граф Алексей опустился на круглый стул у клавесина.
– Екатерина имеет достаточно сторонников, чтоб предотвратить нежелательный брак своего сына с безродной.
– - Он выразительно хмыкнул и бросил взгляд на портрет Елисавет.
– Будем действовать по старому плану. Надо убрать их всех отсюда, а уж потом раскрывать наши карты.
"Значит есть еще план?
– Удивился Алексей.
– Любопытно, какую игру они затеяли, если даже цареубийство для них ширма, отвод глаз".
– - Мы очень рискуем, - сухо сказал гетман.
– Но дело того стоит. Все хотят смерти Петра. Павла легко объявить незаконным. Екатерину выслать. Иван Антонович не в счет, у него нет сторонников. Раз, раз, -- его пальцы пробежали по шахматной столешнице, - И мы в дамках.
– - Не все так просто.
– Алексей осушил свой бокал.
– Пару Петр-Павел нельзя расцепить. Если мы убиваем императора, некому будет объявить
– - граф неопределенно помахал в воздухе рукой.
– - Слишком рискованно, -- закончил за него Кирилл.
– Ты прав. Нам надо привести в действие сразу две пружины: подтолкнуть государя подписать соответствующие бумаги на счет Павла, придержать их обнародование. А там уничтожить императора задуманным способом. Когда встанет вопрос о наследовании, огласить бумаги в Сенате. После же высылки Екатерины с сыном, предъявить сенаторам наши права.
Орлову показалось, что он ослышался. О каких правах двух вчерашних казаков на русский престол могла идти речь?
– - Права Лизы, - мягко поправил граф Алексей.
– - Какая разница?
– Фыркнул Кирилл.
– Ты полагаешь, она в 12 лет станет управлять страной? Да она с клавесином пока сладить не может.
– - Я просто хочу, чтоб ты не забывался, - методично пояснил брат. Государыня она, а не мы.
– - Без тебя Лизетта никогда не появилась бы на свет, - хмыкнул гетман.
– А без меня, шефа Измайловского полка, не наденет корону. Так что ей придется быть благодарной. Надеюсь, документ вызовет у сенаторов доверие.
– - Полное доверие вызывают только подделки, - кряхтя, граф Алексей поднялся и прошествовал к стене с портретом Елисавет.
Теперь Орлов понял, почему братья устроили свое совещание в детской музыкальной комнате. Дело не в лишних ушах. Здесь хранилось нечто тайное.
Бывший фаворит отодвинул рукой раму. За ней имелась скрытая ниша. Невидимый Алехану замочек щелкнул, и на свет был извлечен железный ящик. Больше всего он напоминал коробку из-под французских леденцов, какими торговали на Невском.
При внимательном рассмотрении ящик и оказался такой коробкой, только очень старой. Цветные картинки на ней облупились, крышка погнулась.
– - Нашел бы ты себе что ли какой-нибудь ларец!
– Фыркнул Кирилл. Императорская грамота все-таки. Заслуживает уважения.
– - Поверишь ли, -- граф Алексей вздохнул, -- ценнее этой вещицы у меня ничего нет.
– Помню, мы впервые с Лизой поехали кататься, и я купил ей леденцы в подарок. Купил на ее деньги. Но для меня было важно, что купил я.
– Граф замолчал, не зная, способен ли брат понять его.
Орлову стало даже жалко этого немолодого усталого человека, счастье которого давно миновалось. Разумовский поставил ящик на стол и снял с него крышку. Там хранились какие-то бумаги, свернутые в трубку и отягощенные круглыми сургучными печатями.
– - Вот, -- он протянул брату одну из них, -- выписка из церковной книги, свидетельствующая о моем браке с Елисавет. А это, -- второй документ перекочевал в руки гетмана, -- грамота о возведении меня в княжеское достоинство Священно Римской Империи. Такова была истинная цена нашего вступления в войну. Елисавет и хотела, чтоб эти бумаги увидели свет, и страшно боялась. Все повторяла: "После моей смерти, после моей смерти". Голос графа задрожал.
– Она очень хотела, чтоб у Лизы был достойный отец. Пусть не природный князь, так хоть пожалованный... Никак не могла забыть, как ей кололи глаза происхождением матери.