Дерианур - море света
Шрифт:
– - Скажи-ка, любезнейший, -- обратился он к какому-то разносчику, явно припозднившемуся и спешившему домой.
– Где здесь поблизости трактир?
Парень с опаской осмотрел говорившего, но осознав, что перед ним не грабитель, а просто заплутавший прохожий, осклабился в добродушной улыбке.
– - Вон тама, - ответил он, ткнув корявым пальцем в темноту. "Тычок". За два дома и во двор. Тока тама опасно, барин.
– - Почему?
– - Мрачно осведомился Потемкин, чувствуя, что город, в который он приехал, полон неприятных
– - Тама господа гвардейцы собираются, - разносчик шмыгнул носом. Они, эта, сильно безобразничают, если пьяные.
– - Ну в трактире люди всегда пьяные, - уверил собеседника Гриц. Спасибо, любезнейший.
– Он протянул парню полушку, тот несколько раз поклонился и пошел проч.
Потемкин поспешил в указанную сторону. Перед ним под низкую арку между домами свернули три гвардейца в странных желтых мундирах, каких Гриц никогда не видел. Троица шла уверенно, видимо, дорога была им хорошо знакома, и Григорий последовал за ними в надежде, что они выведут его к искомому "Тычку", чье название говорило само за себя.
Двор, в котором очутился Потемкин, был квадратным, темным, с одним единственным выходом. В его таинственной глубине поминутно хлопала открывавшаяся дверь под скрипучей ржавой вывеской. Из-за нее доносился глухой шум, голоса, хохот и бабий визг. "Надо же какой странный двор, -подумал Гриц, -- на тупик похоже. То ли дело наши московские проходные, продувные, ищи свищи тебя в таком дворе! А здесь и захочешь, никуда не убежишь".
Тем временем из трактира, пошатываясь, вышел рослый человек и затянул пьяным, но красивым голосом довольно странную песню:
Как во городе, в огороде
В огороде при народе
У козла рога,
Их коза наставила...
Не успел Гриц сообразить, что собственно у любого козла рога и без помощи козы сами собой свободно произрастают на лбу, как шедшая впереди троица поравнялась с горланящим гулякой и без всяких разговоров накинулась на него. Человек, видимо, не ожидавший нападения, беспомощно взмахнул руками и грянулся оземь. Но на этом обидчики не успокоились. Двое подняли его за плечи, а третий еще пару раз коротко врезал под дых. Это уже слишком походило на избиение, тем более что троица в желтых мундирах вовсе не собиралась прекращать драку. Человек был один, шел себе никого не трогал, а следовательно, по мнению рассудительного Грица, нападать на него не было никаких причин.
– - Сволочи!
– - Заорал несчастный.
– - Суки голштинские!
– - он из последних сил вырвался и с размаху завалил одного нападавшего. Двое других стали выкручивать ему руки, что-то крича по-немецки, но рассвирепевшая не на шутку жертва снова вырвалась и принялась дубасить своих обидчиков.
Немецкие слова решили последние сомнения Потемкина, который вдруг подумал, что и его несколько дней назад вот так же избивали, только без крови и шума, и не нашлось никого, кто бы помог ему. Он отставил свой сундучок и ввязался в
Григорий получил в ухо и пару раз по ребрам, но голштинцы дрогнули. Сам он сильно зашиб правого нападавшего, и тот уже второй раз пытался, но не мог встать. Агрессивная жертва тем временем уложила еще одного немца и, оседлав его, макала лицом в осеннюю жижу. Третий предпочел сам ретироваться. Потемкин и его безвестный соратник оставили за собой поле брани.
– - Ты меня откуда знаешь?
– - Оглядывая Грица, спросил грязный с ног до головы гуляка.
– - Совсем не знаю, - едва переводя дух, ответил молодой человек.
– - Так чего ж ты ввязался?
– - Удивился его новый знакомый.
– - А так, - шальная удаль блеснула в глазах Потемкина.
– - Ты кто?
– - А ты?
– - Гриц совершенно не собирался признавать ничьего превосходства.
– - Орловы мы, - самодовольно хмыкнул гуляка, вытирая пальцами кровь с нижней губы.
– Слыхал?
– - Нет.
– - Ты с луны что ли?
– - Обиделся петербуржец.
– - Я только сегодня из Москвы.
– - А, ну тогда ладно, - примирился с неосведомленность приезжего Орлов.
– В полк? Звать тебя как, спаситель?
– - Григорием.
– - Да ты еще и тезка мой! Ну спасибо тебе, Григорий. Жрать хочешь?
– - Нет, я, чтоб с тобой познакомиться, в трактир шел, - недовольно заявил Потемкин, разглядывая порванный рукав.
– - Сундук твой? Бери его и топай за мной, - распорядился непрошеный командир и потащил Грица к двери.
Несколько ступенек вниз. Потемкин чуть не ударился головой о притолоку.
– - Я эту деревяшку скоро выворочу, - заявил Орлов.
– Сам все время об нее шибаюсь.
Погребок оказался довольно просторным, но темным. В нос ударил запах дыма, жареного мяса, табаку и винного перегара. Здесь Потемкин, наконец, хорошенько разглядел своего спутника. Это был высокого роста ладный детина лет 25 в преображенском мундире. Его синие глаза светились лукавством и приязнью, а ясное чистое лицо по временам принимало выражение нахальства и вызова.
Ему навстречу от разных столов понеслись приветственные крики и несколько человек даже встали. Гриц сообразил, что провожатый был в своих кругах человек известный.
– - Ты, Гришан, никак вернулся?
– - Да вот не допил слегка.
– - Где это тебе так навешали?
Действительно лицо Орлова было украшено многочисленными знаками доблести.
– - Здесь голштинцы со Шванвичем прогуливались. Я имел с ними ласковую беседу, - нехотя ответил Григорий.
– - Так что ж ты нас не крикнул?
– - Вас разве докричишься, ироды?
– - Сколько их было? Ты их ретировал?
– - Еще бы.
– обрезал Орлов. Затем, указывая на Потемкина, Гришан нарочито громко заявил: -- Слушайте, сволочье, это мой старый товарищ Григорий...