Дерьмовый меч. Дилогия
Шрифт:
– М-м-м... А кто не хочет чаю, кофе, сахара или сливок?
– все так же светски, как и перед замком, осведомился граф.
– Все хотят всего!
– сказала, как отрубила Мене-Текел-Фарес, бросив на хозяйку дома взор, тяжелый, будто якорь "Толерантности".
Никому-то ты, Фло, не нравишься. Лучше сразу отправляйся в фамильный склеп и проверь, в порядке ли твоя могилка, надпись на камне отполируй, дату проставь.
В чинном молчании мы направились к столу. Ваза с пирожными, высотой с новогоднюю елку, сверкала всеми оттенками калорий. У меня от одного вида кремовых розочек живот подвело. Естественно, руки мои сами собой потянулись и накрыли сразу два кругленьких
– Тупи, фу! Тупи, тубо! Тупи, плохая... птичка!
– попыталась я усмирить этот подарок судьбы, пока он не расплющил графиню в блинчик.
Тупи успел совершить еще несколько прыжков, не обращая на меня ни малейшего внимания, пока Финлепсин, что-то сосредоточенно шепча себе под нос, не нанес сокрушительный удар по выпяченному страусиному заду. Индеец взлетел в облаке перьев, будто снаряд в драке подушками - и уже в воздухе обрел человеческий облик. Упал он, разумеется, на Флагелляцию, которая при виде брюнета с лиловыми глазами, приземляющегося на ее прелести, даже визжать перестала.
– Ты кто, детка?
– томным голосом поинтересовалась она, когда смуглый нос Тупи уперся ей в висок, а распахнутый косящий глаз уставился в ее собственный, тщательно подведенный и подкрашенный.
– Я сын вождя, шаман и оборотень. И я тебя убью!
– немедленно отрапортовал тупейший полу-человек-полу-страус.
– А почему ты хочешь меня убить, лапочка?
– без малейшего возмущения поинтересовалась Флагелляция и лениво потянулась прямо под придавившим ее телом.
– Э-э-э-э...
– сбился с мысли наивный сын девственных лесов Мюмезонки.
– Потому что ты собралась отравить мою хозяйку!
– Вообще-то я собиралась отравить своего мужа, - уныло пробормотала графиня.
– Но он все равно сладкого не ест, бережет фигуру. Он такой скучный, вы бы только знали! Одна у меня радость - еда. Вот я и посыпаю пирожные цианидом, чтобы самой их не есть и не разжиреть. Так что это просто недоразумение, солнышко, - и Флагелляция подняла руку и погладила Тупи по щеке тыльной стороной ладони. Судя по сопению индейца, он снова утерял нить размышлений. Ничего, размышления никогда не были его сильной стороной.
– И почему вы нас не предупредили, мадам, - подняла бровь Менька, - что кондитерские изделия в вашем доме, хм, специфические?
– Откровенно говоря - а я так редко бываю откровенной!
– манерно повела плечами леди цу Кабздец, - у меня мелькнула мысль о том, чтобы отравить саму королеву - ах, это была бы вершина моей карьеры!
– И графиня закатила глаза.
Вся моя свита нервно заиграла желваками, ну а я только ухмыльнулась - что с них взять, с придворных душ?
– Я, - продолжила Флагелляция, - уже совсем было собралась сказать, что пирожные эти для декора, а не для поедания, как вдруг...
– и она широким жестом обвела смуглое тело в набедренной повязке, лежащее на ней в позе морской звезды.
– Считай, тебе повезло, - ехидно заметил Пидер, незаметно (как ему казалось) оттесняя капитана бедром к выходу из столовой. Дай ему волю, он бы и буркалы бесстыжие Бляду ладошкой прикрыл, чтоб не
– Ну, приятно повеселиться, дорогая, я пойду, покажу старому другу его комнату...
– И-и-иди-и-и, - покладисто кивнула графиня и обратила сияющий взор на окончательно растерявшегося Тупи.
– Показать тебе твою спаленку, my honey?
Тупи в панике вылупился на нас. Мы хором энергично закивали. Чкал так даже развернул крылья в знак одобрения, Финлепсин показал большие пальцы рук, а малолетний Гаттер без всякого стеснения попытался разглядеть, не съехало ли рискованное декольте с пышной графской груди.
В конце концов мы остались в столовой одни, хозяева разбежались показывать комнаты облюбованным гостям. Не похоже, чтобы цу Кабздецы составляли крепкую семью, ячейку ипритского общества. Ужин нам накрывали существа, мало напоминающие людей, скорее уж платоновские идеи, крышующие материю за процент: абсолютные слуги - абсолютно незаметные, абсолютно бесшумные и абсолютно расторопные. Надо расспросить цу Кабздецов, где они таких берут. Злополучные пирожные убрали, зато принесли много других вкусностей, на которые мы после тяжелого дня просто накинулись. После еды накатила сонливость. Чкал уже откровенно посапывал Меньке в шею, укутав их обоих крыльями, точно двуспальным одеялом. Финлепсин тер глаза кулаками и зевал так, что сидящий напротив Лассаль инстинктивно отшатывался.
– Слушай мою команду!
– сонно пробормотала я: - По спальням шагом ма-арш, хрррр...
Все-таки государственно мыслящая государыня не должна так наедаться!
– мелькнула смутная мысль. Вдруг опасность какая, а я сплю, как из пушки и никого не выставила дозором, чтоб сон мой охранял...
Во сне мне явился мой прекрасный, незабвенный и недоступный Розамунд. Он стоял, прикованный к стене, и цепи обвивали его совершенное и совершенно обнаженное тело. При этом у моего мужа был непозволительно довольный вид - я даже взревновала. Ну не может молодой супруг, похищенный с брачного ложа, выглядеть таким счастливым! Хотела бы я знать, кто тебя похитил, мой драгоценный, что ты так нагло лыбишься прямо в лицо мне, своей верной жене, пока я лезу кабздецу в пасть... Мысли, горькие, точно изжога, терзали мне сердце. Вдруг Розамунд поднял голову вверх и заорал со всей дури куда-то в потолок:
– Да-а-а-а-а!!! Сделай так еще!!!
– А ну потише там! Третий час ночи! Люди спят!
– полетели вопли со всех сторон. Я узнала голоса своих соратников - и не только.
– Как!!! Умеем!!! Так!!! И трахаемся!!! Ясно?!!
– продолжал надрываться мой богоданный супруг. В ужасе я замотала головой и проснулась.
В стену справа размеренно и солидно бил таран. В стену слева споро врубалась не то кирка, не то алебарда. Я была в ловушке, в осаде, загнанная в угол, точно крыса. И все, что мне оставалось - подтянуть одеяло повыше, вцепиться в него и беспомощно всхлипнуть. И тут послышался яростный боевой вопль, прозвучавший для меня лучшей музыкой на свете:
– А ну цыц, сволочь графская! Ее величество почивать изволит!
Все ясно. Моя комната находилась аккурат между спальнями мадам и месье цу Кабздец. Каждый из которых после унылого династического брака наконец-то получил шанс если не на любовь, то хотя бы на интрижку. Как я им сочувствовала, беднягам... Но пусть уже перестанут долбить стены королевской опочивальни и дадут мне поспать!
Потуга восьмая
– Эй!
– послышался голос из самого темного угла спальни. Самое темное место приходилось аккурат на угол за камином.
– Эй, девственница! Спасти тебя из гнезда порока?