Дэрриан 2. Смертельное лекарство
Шрифт:
На вопрос о том, есть ли в их обществе города, Диик ответил, что они, по большей части, не большие – на пять-шесть тысяч больших хаманов, насчитывающих от одной до двенадцати квартир, в каждой из которых располагается семья с тремя-четырьмя детьми.
– В деревнях каждая семья проживает в отдельном хамане и заводит в среднем вдвое больше детей, – закончил он свой монолог об их общественном устройстве.
Дэрриана подмывало поинтересоваться о том, как так получилось, что двое молодых ингенуитов, без экипажа и почти без провизии, оказались одни в открытом
Впрочем, через некоторое время ингенуиты настолько прониклись доверием к людям и простодушным арьяли, что Диик сам начал печальный, длящийся несколько дней рассказ о трагедии его народа.
Глава четвертая
Началась история Диика в отдаленном на два поколения ингенуитов прошлом, средний возраст которых, когда они обзаводятся первыми детьми, составляет около тридцати лет на Варьхосе. Молодой Страмос, дед Диика, тогда как раз помышлял о женитьбе.
В те времена ингенуиты еще не знали городов – жили большими племенами, занимались, по большей части, охотой и собирательством, кочуя верхом на «корисах» (местное верховое животное, по описанию Диика похожее на зебру) по всему континенту, вслед за сезонно мигрирующей дичью. Народы, большая их часть, не были очень воинственными, но иногда столкновения за лучшую стоянку все же случались. Впрочем, чаще всего, обходилось без жертв – подерутся между собой по несколько сильнейших мужчин от каждого клана и все ясно становится: кто вышел победителем, того и угодья. Проигравший удаляется в менее удобное место.
Такая жизнь могла продолжаться еще многими веками, если бы однажды на пустынный пляж Копинавы не высадились представители какой-то неизвестной расы с белой кожей, пришедшие на шлюпках с появившихся на некотором расстоянии от берега кораблей. Ингенуиты, в те времена, не знали чего-то крупней двух или трехместной лодки, для передвижения по рекам – так что большие шхуны, на которых прибыли из-за бескрайних морей чужаки, впечатлили аборигенов, да и сами мореплаватели разительно отличались от ингенуитов внешностью.
– Они выглядели совсем как вы с Сэндой, – рассказывал Диик, – цвет кожи такой же, как у тебя, – он указал на руку Дэрриана, – у многих голубые глаза.
– То есть ты хочешь сказать, – переспросил Дэрриан, – что к вам пришли люди?
– Нет, они назвали себя «хотминцинос». Хотя были такие же высокие и широкие в плечах.
Сам Диик ростом не уступал Дэрриану, при этом, по словам гостя Градни, он являлся наиболее высоким представителем своего народа. Его подруга была значительно ниже. При этом по комплекции, даже когда они с Амузант «отъелись», эти двое все равно выглядели очень щуплым, хотя и жилистыми.
Высадившись
Свои бескровными намерения они обозначили тем, что положили все принесенные с собой вещи на землю, отошли от них на несколько шагов, подняв перед собой пустые руки.
«Видите, у нас нет ничего, чтобы причинить вам вред» – как бы говорил их жест.
Затем от группы моряков отделился один из них, продолжая держать перед собой пустые руки, он направился к аборигенам.
Вождь племени велел своим охотникам опустить оружие, но быть начеку, сам же пошел навстречу чужаку.
Вскоре два лидера уже смеялись шуткам друг друга, приглашая всех остальных присоединиться к общению.
– Мы, – рассказывал старший из чужаков, – отважные мореплаватели, занимаемся тем, что бороздим моря в поисках новых земель, и новых друзей, живущих на них.
– Какие же были наивные мои предки! – сокрушался Диик, воздевая руки к небу, – Знали бы они, насколько бессовестные, двуличные лгуны в тот день напросились к ним в друзья! Я уверен, что тогда бы они гнали их вон, как презренных «сакалулов», (местное животное, внешностью и повадками напоминающее шакала)! Вместо этого они пригласили чужаков в свои шатры, тогда мы еще не строили хаманов, как дорогих гостей усадили их на почетные места, делили с ними пищу, а по ночам – кров!
Очень быстро чужаки обратили внимание на то, что ингенуиты пропитывают свои факелы жидкостью, которую называют «нефа». (Позже Дэрриан выяснил, что это какое-то подобие нефти).
– Что это у вас? – один из гостей указал на кувшин с собранной нефой.
Наивный дикарь тут же поведал гостю о том, что в их лесах есть места, где эта слегка тягучая, когда ее переливаешь, маслянистая и черная, словно сама тьма, жидкость выходит на поверхность. Рассказывал простачок абориген о ней с восторженным блеском в глазах – подумать только, стоит подержать в ней факел с макушкой, обмотанной высохшими водорослями, и срок его службы удлиняется в несколько раз.
– Эти водоросли, которые мы собираем в болоте, особые, – говорил он, – высыхая, они и сами способны долго гореть. А уж нефа, так вообще настоящее сокровище нашей земли, – закончил он свой рассказ.
– Ты даже не представляешь себе, какое это дорогое сокровище, дружище! – поддержал его гость, глаза которого тоже заблестели.
Вот только не поняли тогда мои предки, что блеск тот вызван был не бескорыстными восторженными чувствами. Алчность зажгла огонь во взгляде гостя, жажда наживы в тот момент обуяла чужака, желание скорей собрать как можно больше той нефы.