Держатель знака
Шрифт:
– Совершенно верно, товарищ Петерс. Причем – налицо сговор с московскими попами… Удалось установить, что какое-то очень высокопоставленное лицо из Москвы прибывает в Ташкент и, ни с кем не видясь, сразу отправляется в городскую больницу…
– Что за черт?! Почему в больницу?
– К Воино-Ясенецкому.
– Он что – болен?
– Нет… Вы не знаете еще? Ведь Воино-Ясенецкий – главный врач городской больницы.
– Поп – и врач?
– В том-то и дело, товарищ Петерс, что Воино-Ясенецкий еще несколько месяцев назад не был никаким попом! Это после этого странного визита из Москвы он на следующее утро пришел на работу
– Как, у вас главный собор не закрыт?!
– Был закрыт. Замок висел – пудовый. Так он взял этот замок – голыми руками – раз, и нету… Вошел в собор, ну и несознательная часть населения – за ним… Набились, яблоку упасть негде. И начал служить – всю службу – один. После службы – проповедь самого реакционного содержания. Кто, мол, пойдет к живоцерковникам – отлучу! И что-то еще насчет морали…
– Так… Типичный Тихоновский ставленник. Как ситуация сейчас?
– У живоцерковников – шаром покати. Не идут: Воино-Ясенецкий запретил.
– Неплохо… При советской власти – в городе завелся полновластный диктатор… Очень хорошо! Надо думать, он и прежде, до того, как попом стал, был замечен в контрреволюционных настроениях?
– Неоднократно. У него, например, в операционной висит икона. Естественно, было распоряжение снять. Сняли. Приходит Воино-Ясенецкий на работу – иконы нет. Так что он тогда делает? «Я, – говорит, – как главный врач, отказываюсь в такой операционной оперировать сам и запрещаю всем хирургам». Полдня проходит – все операции прекращены…
– Ну распоясался докторишка! И что? Стал-таки оперировать без иконы?
– Нет… Во второй половине дня привезли жену товарища Волгина, с тяжелым случаем… Необходима была срочная операция. Понимаете, если его и расстрелять – жену товарища Волгина этим не спасешь… Пришлось повесить обратно.
– М-да… Как же это получается – почему он до сих пор не у вас? Почему нужен мой приезд для того, чтобы забрать этого попа?
– Он незаменимый хирург.
– Незаменимых людей нет, Зуркин… А какой он там хирург – это еще надо разобраться… Пожалуй, и начнем с допросов врачей.
Худощавый молодой человек лет двадцати трех– двадцати четырех в белом парусинковом костюме. Лицо бледное, нервное. Светлые волосы, голубые глаза Тонкие музыкальные пальцы.
– Эттор Дмитрий Осипович? Студент-медик, проходите стажировку в городской больнице?
– Совершенно верно.
– Нас интересует Ваше мнение о главном враче больницы.
– Мое мнение? Это, знаете ли, забавно.
– Без интеллигентских штучек! Отвечайте четко и ясно. Что представляет из себя Валентин Воино-Ясенецкий как врач?
– Вы не медик, поэтому все равно не сможете этого понять… Как хирург отец Валентин… да таких хирургов не бывает! Не бывает, и все. Это сверхъестественно. – Молодой человек негромко засмеялся. – Чтобы Вам было понятнее – расскажу небольшой эпизод, связанный со мной. Когда мне довелось в первый раз ассистировать отцу Валентину, я упал на операции в обморок, как институтка… Оперировали острый живот… Тут нужен большой разрез – ведется тщательно, медленно, чуть-чуть не туда, и будут задеты важнейшие органы… А отец Валентин подошел к пациенту и – не глядя! – полоснул в один взмах… Как мечом рассек… Вечером вызывает меня
– Что можете сказать о его политических взглядах?
– Какие бы то ни было показания давать отказываюсь. Не осведомлен в данном вопросе.
Петров Семен Иванович. Коренастый, тучный, потеющий, отдыхивающийся мужчина средних лет с ухватками армейского фельдшера.
– Что Вы можете сказать о Воино-Ясенецком как о хирурге?
– Так Вы за этим меня от больных оторвали? Если Вам, товарищ комиссар, или, извиняюсь, как Вас там величать, делать нечего – то у меня дел по горло… Какой хирург Воино-Ясенецкий? Да у любой бабки на базаре спросите – и та ответит какой. Чем людей отрывать…
– Нас интересует мнение специалистов.
– А что Вы в этом, извиняюсь, поймете? Будь Вы медик, я бы вам и отвечал как медику… А так что я могу сказать? Что если б у него руки были как есть бриллиантовые, и то бы меньше стоили, чем теперь… Таких рук во всей России других нет… От трепанации черепа до операций на глаза – нет такого места, чтобы он не смог прооперировать, во всем человеческом теле… Но тут опять же медиком надо быть, чтобы понять…
– Каковы его политические взгляды?
– Извиняюсь, не интересовался. Еще вопросы будут? Меня больные ждут.
Сухоцкий Иван Петрович. Моложавый, бодрый, желчного склада человек лет шестидесяти пяти. Седая бородка клинышком, элегантная трость. В разговоре – старомодная предупредительность, то и дело немного утрируемая, что ненавязчиво подчеркивает не слишком восторженное мнение о собеседнике.
– Воино-Ясенецкий? О, на отечественном медицинском небосклоне это звезда первой величины, да-с! Крупнейший теоретик – если угодно знать, его еще юношей первейшие российские эскулапы прочили в чистую науку… Он же – почитая себя не в праве зарывать в землю сверхъестественные свои дарования практика – обрек себя на каторжный труд земского врача… Науки, однако, не оставил, да-с… Истинный энтузиаст и хирург от Бога.
– Что Вам известно о его политических взглядах?
– Извините великодушнейше – не интересовался.
– Но может быть, случайно, в разговоре…
– Решительнейшим образом не припоминаю.
– Значит – не припоминаете? И случая, когда Ваш Воино-Ясенецкий отказался лечить комсомольца, вы тоже не припоминаете?
– Отчего же-с, превосходно припоминаю.
– Чем был мотивирован отказ?
– Видите ли… В этом случае мой коллега обнаружил по ходу обследования у пострадавшего не только травму черепа. Имелись еще кое-какие внутричерепные повреждения, делающие хирургическое вмешательство с его точки зрения бессмысленным.