Держава. Том 3
Шрифт:
Обескураженная делегация, поздним вечером возвращаясь в редакцию, недовольно обсуждала прошедшую аудиенцию.
– Как же так, – горячился член городской управы, присяжный поверенный Кедрин. – Завтра может пролиться кровь, а к председателю Комитета министров… как он сказал… это дело совсем не относится. Правильно мы ему ответили, что в такое время он приводит формальные доводы и уклоняется от исполнения прямых своих обязанностей по предотвращению кровопролития.
– Царь Берендей в пьесе Островского «Снегурочка» говорил своему премьер-министру Бермяте: «Поверхностность – порок в
– Это не поверхностность… Такое впечатление – чем хуже, тем для него лучше, – возразил Горький.
– Удивительное дело, – поддержал его историк Семеновский, – главе кабинета сообщают о назревающем кровопролитии, то есть о деле государственной важности, а оно его, оказывается, не касается… Дальше уже некуда. На окраинах империи идёт война, в столице назревает чуть не революция, а председателя Комитета министров это не касается…
– Правильные ходят толки, будто сам на место государя метит, – высказал своё мнение редактор газеты «Право» Гессен. – Нет дыма без огня…
Рабочий Кузин в диспуте общественников не участвовал, ибо после встречи с Витте сразу направился искать Гапона, разъезжающего по отделам «Собрания». Встретился с ним на квартире у купца Михайлова, ярого приверженца священника.
Присутствующие здесь руководители отделов договаривались, кто с какой колонной пойдёт завтра к царю.
– А интеллихенты говорят, что батюшки-царя в Питере нема, – проявил свою эрудицию Кузин, вызвав этим недовольные взгляды присутствующих на свою особу.
– Он неподалёку обретается, – отмахнулся от рабочего Гапон. – За полчаса доберётся… А наше шествие к двум часам дня должно достигнуть Зимнего дворца, и потом хоть до ночи станем ждать императора, – строго глянул на своего парламентёра. – А глупые вопросы грех задавать, заруби это на своём любопытном носу, сын мой, – отвернулся от Кузина. – А теперь, друзья, давайте обменяемся адресами, чтоб в случае смерти товарища позаботиться о его семье… И сфотографируемся напоследок, – дружно поехали в фотоателье господина Злобнова где и запечатлели свои лики для истории.
Этим же вечером у градоначальника Фуллона состоялось совещание высших военных и полицейских чинов.
– Как вы знаете, господа, – взял слово командующий гвардейским корпусом князь Васильчиков, – его величества в столице нет и вся власть в данный момент находится в руках его высочества, главнокомандующего Петербургским военным округом великого князя Владимира Александровича. Хотя формально Петербург на военное положение не переведён, но фактически это так. Посему, по приказу его высочества, с сегодняшнего дня власть в столице переходит в мои руки. Довожу до вашего сведения, господа, что в город стянуто двадцать тысяч пехоты, до тысячи кавалеристов и полторы тысячи казаков. Из Петергофа прибыли по пять эскадронов лейб-гвардии Конно-гренадёрского, Уланского и Драгунского полков; из Ревеля – два батальона Беломорского полка, два батальона Двинского полка и батальон Онежского полка; из Пскова – два батальона Иркутского полка, два батальона Омского полка и батальон Енисейского полка. Их задача – отрезать окраины от центра города и не допустить намечающееся шествие к Зимнему дворцу. Солдаты совместно с полицией с сегодняшнего дня несут патрулирование
– Прошу меня не учить, милостивый государь, какие приказы по моему ведомству отдавать, – взвизгнул министр. – К тому же после совещания Я еду с докладом к императору, – поднял свой престиж в глазах военных, намекнув, что государь назначил аудиенцию именно ему, а не князю Васильчикову и даже не Владимиру Александровичу.
– Вся территория города разбита на восемь районов, – пропустил реплику мимо ушей командующий гвардией.
После совещания, позвонив предварительно дежурному генерал-адьютанту, коим оказался Максим Акимович Рубанов, и, испросив согласие Николая на встречу, Святополк-Мирский приехал к императору с докладом.
Когда Рубанов, от нечего делать, читал в камер-фурьерском журнале запись: «Его Величество изволили принимать от 11 ч. 40мин. вечера министра внутренних дел Святополк-Мирского», к нему с поклоном приблизился скороход и задышливо сообщил, что Его величество ожидают его превосходительство в кабинете.
Мирский, ежесекундно промокая платком лоб – то ли от нервов, то ли от жары в помещении, информировал государя о положении в столице.
– Рабочие, Ваше величество, спокойны, но на работу не выходят. Бастуют. Руководит ими священник Гапон. Думаю, что всё обойдётся, – вновь вытер лоб. – Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона.
«Твоё-раствоё превосходительство, – осудил в душе министра Рубанов, – это тебе не пухлые фолианты сочинять о необходимости реформ. Здесь практические дела начались. Были бы Сипягин или Плеве, они бы все проблемы с попом и рабочими мигом уладили…»
Пока супруг принимал министра, Александра, уложив дочерей и сына,
самозабвенно молилась в маленькой домашней церкви, дверь которой выходила в общую спальную комнату царственной четы.
Огоньки висячих лампад навевали мистический настрой, и ей казалось, что Бог где-то здесь, рядом, и не оставит Своей Благодатью. Ведь это Он позавчера спас мужа, дочерей и её от смерти…
Помолившись и вытерев повлажневшие глаза, она прошла в спальню и, перекрестившись, легла на широкую кровать, приготовившись ожидать мужа сколько потребуется, хоть до утра.
Ей не нравился Святополк-Мирский, хотя бы за то, что ему благоволила Мария Фёдоровна.
– Что случилось? – стараясь скрыть нервный трепет, спросила, когда супруг, мягко ступая по толстому ковру с розово-лиловым ворсом, направился к ложу.
Но Александру выдал чуть дрогнувший голос, и он почувствовал её волнение и, почему-то, стал счастлив от этого.
– Всё в порядке, Аликс. Всё в порядке, – лёг рядом с ней. – Великий князь Сергей меня беспокоит. Уговорил подписать с первого января прошение об отставке с поста генерал-губернатора… Но, слава Богу, дал согласие остаться главнокомандующим войсками Московского военного округа. А Мирский сказал, что в столице спокойная обстановка и повода для тревоги нет. Так, маленькие негативные нюансы, – зевнул Николай, подумав, что завтра с утра следует поохотиться в парке на ворон, чтоб успокоиться от этих нюансов…