Державный плотник
Шрифт:
Теперь Петр слушал молча, величаво-спокойно, и только нервные подергивания мускулов энергичного лица, оставшиеся у него еще с того времени, когда он совсем юношей, чуть не в одной сорочке и босой, ночью ускакал из Преображенского в Троицкую лавру от мятежных приспешников его властолюбивой сестрицы Софьи Алексеевны, которая давно сидела теперь в заточении тихих келий Новодевичьего монастыря.
– Все?
– спросил он.
– Нет, государь. Попадья сказывала, что он же, Гришка, о "последнем времени" и о антихристе вырезал две доски, а на тех досках хотел-де печатать листы и для возмущения же к бунту и на твое государево, убийство…
– Убийство!..
– Так,
– Ну?
– Он-де, государь, Гришка, писал оное для того: которые-де стрельцы разосланы по городам, и как-де государь пойдет с Москвы на войну, а они, стрельцы, собрався, будут в Москве, чтоб они-де выбрали в правительство боярина князя Михайлу Алегуковича Черкасского, для того-де, что он человек доброй и от него-де будет народу нечто доброе.
– Так… Дай Бог, - иронически заметил Петр.
– Все?
– Нету, государь! Оная попадья еще сказывала, будто-де тамбовский епискуп Игнатий, будучи в Москве, с Гришкой-де о последнем веце, и о исчислении лет, и о антихристе…
– Это обо мне-то?
– О тебе, государь, разговаривал и плакал, и Гришку целовал…
– Так уж и архиереи… Вон куда яд досягает!.. А сие что?
– спросил Петр, указывая на лежавшие на столе тетради.
– Попадья то ж принесла.
Царь взял тетради.
– А! "О пришествии в мир антихриста и о летех от создания мира до скончания света", - прочитал он.
– Так, так… А вот и "Врата"… Вижу, вижу… Это "врата" в Преображенский приказ, в застенок, на дыбу, - качал он головой.
– Все?
– Все, государь.
Заметив, что его юный денщик от страху едва стоит на ногах, царь отрывисто сказал:
– Спасибо тебе, Павлуша, за верную службу. А теперь ступай спать… Я сам просмотрю сии тетрати… Да! Для чего твоя попадья к тебе заявилась с своим изветом, а не в Преображенский приказ, к князю-кесарю? [7]
– Боялась, государь.
– Ну, ступай.
2
Царь, оставшись один, стал просматривать обличительные тетради.
7
…в Преображенский приказ, к князь-кесарю… - то есть к Ромодановскому Федору Юрьевичу (ок. 1640 - 1717), ведавшему делами по политическим преступлениям.
Долго в ночной тишине шуршала грубая бумага писаний фанатика. Петр внимательно прочитывал и перечитывал некоторые места. Он не мог не сознавать, что Талицкий с усердием изувера рылся в старинных книгах. Страницы постоянно пестреют ссылками на "Ефрема Сирина об антихристе", на "Апокалипсис", на "Маргерит". [8] Фанатик всеми казуистическими изворотами старается доказать, что ожидаемый антихрист и есть Петр Алексеевич.
– Что он все твердит об "осьмом" царе?
– сам с собой рассуждал Петр.
– "Осьмый царь - антихрист… А Петр "осьмый": он и есть антихрист"… По какому же исчислению я осьмой царь?.. А! От Грозного… Царь Иван Грозный, царь Федор, царь Борис Годунов, царь Шуйский, царь Михаил Федорович, царь Алексей Михайлович, царь Федор Алексеевич… Да, я осьмой. Что ж из сего?
8
…ссылками на "Ефрема Сирина об антихристе", на "Апокалипсис", на "Маргерит".
– Ефрем Сирин (умер в 373 году) - церковный писатель, книга его "Поучений"
И опять зашуршала бумага, долго шуршала.
– Что за безлепица! И сему бреду пустосвята верят архиереи. О, бородачи! А они - пастыри народа!
И он вспомнил случай с епископом Митрофаном…
Царь приехал в Воронеж для наблюдения за стройкою кораблей для предстоящего похода под Азов. [9]
Архиерей встретил царя с крестом. Народные толпы заняли собою всю площадь у собора. Но внимание народа было, по-видимому, больше сосредоточено на маленьком, худеньком, тщедушном Митрофане.
9
…для… похода под Азов… - имеется в виду поход 1696 года, закончившийся взятием этой турецкой крепости.
Наскоро осмотрев корабельные работы, которыми Петр очень торопил, чтобы с полой водой двинуться в поход, он, возвратясь во дворец, послал Павлушу Ягужинского просить к себе Митрофана для переговоров о том же кораблестроении, так как Митрофан не только жертвовал Петру значительные суммы на постройку кораблей, но сам соорудил, оснастил и вооружил роскошное судно лично для царя.
Когда Ягужинский явился к Митрофану с царским приглашением, Митрофан тотчас же пошел ко дворцу. Народ, увидав любимого святителя, который кормил всю бедноту не только Воронежа, но и соседних селений, массами обступил своего любимца, теснясь к нему под благословение.
Петр видел из окна, как Митрофан повернул к фасаду и к крыльцу дворца и вдруг не то с испугом, не то с гневом остановился.
Народ тоже как бы с испугом шарахнулся назад.
И Митрофан не вошел во дворец. Он быстро, насколько позволяли ему старческие силы и слабые ноги, повернул назад. Народ за ним.
– Что случилось? Беги, Павел, узнай, в чем дело?
– Государь! Его преосвященство сказал: "Не войду во дворец православного царя, когда вход в оный дворец оскверняют поставленные там еллинские идолы и притом обнаженные".
– А!.. Он осмелился ослушаться моего приказа!.. Так поди и скажи сему попу: если он не явится ко мне, то как преступника царской воли его ждет казнь!
Возвратился Ягужинский бледный, растерянный.
– Что? Скоро явится ослушник?
– Нет, государь… Он сказал: прийму смерть, но не оскверню сан архиерея Божия, - с дрожью в голосе отвечал Ягужинский.
– А! Так будет же смерть!
…И там так же, как теперь здесь, в Кремле, глухо простонал соборный колокол. Долго, долго стоит в воздухе медленно затихающий стон меди… За ним другой, более отдаленный, но такой же зловещий, похоронный, доносится от другой церкви… Замер и этот в ночном воздухе… Ему отвечает откуда-то третий… Стонет и этот… Ясно, звонят по мертвому, только не по простому…
В полумраке сумерек царь видит в окно, что толпы народа поспешно и видимо тревожно, крестясь, стремятся к архиерейскому дому. Слышится смутный говор. По временам доносятся отдельные фразы.
– Ох, Господи! По мертвому звонят…
– На отход души…
– С чего бы это с ним?.. Давно ли видели его!..
– Архиерей-батюшка помирает…
– Не умер ли уж, поди… О, Господи!
Прибежал Ягужинский, весь растерянный, бледный, дрожащий…
– Что там? Что случилось?