Держи меня крепче
Шрифт:
Не знаю, чего я пыталась добиться, зажмурившись, может, лучше следовало заткнуть уши, чтобы не слышать его ответа, от которого мое сердце просто на просто разбилось со звоном стекла из серванта, которое было неудачно задето пробегавшим мимо ребенком:
– Да, люблю.
Это было… как ножом по сердцу, как если делать операцию без наркоза или варить в кипящем котле – больно и одновременно с этим неизбежно.
Надо было попросить его соврать. Он бы сделал это, ведь сам просил меня о том же. Но я не солгала. И он не солгал.
– Ясно… – прошептал кто-то, но точно не я. Кто-то внутри меня, потому что я уже смело причислила себя к числу мертвых, но слезать с его колен
– Ты такая глупая, – словно прочел мои мысли улыбчивый голос Тёмы. Как голос может улыбаться? Но, несомненно, так оно и было. Я даже глаза открыла, чтобы убедиться, что на его губах блуждает улыбка. И – та-дам! Она присутствовала, образуя симпатичные ямочки, которые формировались на его личике, только когда он улыбался от сердца, а не скалился из-за тупых бредовых шуточек, лишенных гуманности. А далее он вновь меня ошарашил: – Вика моя сестра.
Толи он вновь прочел мои мысли и решил соврать, толи это была правда – я не знала. Знала лишь, что хочу в верить его словам. И я верила.
Но не нашла ничего лучше, чем переспросить:
– Правда? – а на сердце стало так легко-легко, что я готова была улететь в небо накачанным аргоном шариком
– Правда, – он доверительно таранил меня своими тающими айсбергами. Боже, на свете около трехста двадцати тысяч айсбергов, и все они сконцентрированы на Северном и Южном полюсах, но вот мои две персональные льдины настойчиво преследуют меня в средней полосе.
Во мне из-за создавшегося момента открылся великий оратор, и я стала быстро болтать всякую чушь, словно мне алкоголь в голову стукнул, ага, и правда, я была пьяна Шериданом:
– А я думала, что у тебя нет сестры, а есть только брат, но это здорово, что у тебя есть сестра, знаешь, у меня тоже много братьев и се…
Он вновь приложил палец к моим губам, сказав при этом: «Тсс!« Я заткнулась. А далее было то, чего я вообще никогда и в жизни себе представить не могла: хриплым до невозможности, возбужденным и страждущим голосом он пропел мне шепотом на ухо всего две строчки, но этого мне хватило:
«Пеплом сигаретным я упаду к твоим ногам,
Стану дымом нежным и прикоснусь к твоим губам…"47
Как гласит «Газпром» мечты сбываются… Вот и моя мечта идиотки сбылась.
Канистра для заправки бензином моторчиков автомобилей опустела, став монументом к нашему иссякнувшему потоку слов, который был прерван отстроенной, словно по волшебству, плотиной – поцелуем. Его горячие губы накрыли мои, обжигая своим жаром, как раскаленная кочерга при соприкосновении с кожей. Я не пыталась вырваться, у меня и в мыслях не было, что что-то не так – нет, все именно так, как и должно быть, а мои ладошки крепко сжимали его футболку, в области груди, словно я держалась за нее, боясь упасть в омут с головой и прочими конечностями. Я таяла, как самая распоследняя тупица, закрыв глаза, и наслаждаясь моментом. Наверное, я сейчас напоминаю девицу из рекламы йогурта, вечно они там все такие расслабленные, пребывающие в эйфории.
Артем крепко держал в своих руках мои плечи и больше (по крайней мере, пока) не предпринимал опустить их на эрогенную зону. Но что я мелю вообще? У меня все тело – сплошная эрогенная зона. Вот он меня держит безобидненько так за плечи, а учитывая факт, что сам он мокрый от дождя и я, прижимаясь к нему тоже вся промокла, то создается некий совсем не безгрешный союз…
А его поцелуй, между тем, был жестким и даже властным. Так целовал бы уверенный в себе человек. Хотя, что
У меня кружилась голова от его настойчивых, алчущих ответной страсти губ. Его руки, выпустив плечи, стали гладить мой чувствительный затылок, я мурлыкала и даже (о, бог ты мой, в лучших традициях порнофильмов, нет-нет, я их не смотрела, но знаю)… постанывала… Но муженек и сам хорош – он вторил мне и, кажется, летал где-то на частотах нирваны. Я осмелела и, сняв руки с его отвердевшего грудного мышечного массива, тоже переместила свои руки: одну на его щеку, другую – на затылок, и стала водить пальцами по выбритым «дорожкам» эмблемки «FJB». О!.. Это вызвало бурную реакцию. Не только у него, но и у меня, так как наши туловища желали большего… Это было ощутимо. Тем более, мокрая одежда…
Но границы мы не пресекали, держа себя в рамках. Один раз уже нарушили – второго раза, думаю, будет слишком много.
Не знаю, как долго мы целовались, время просто текло, как песок утекает сквозь пальцы, но останавливаться казалось смерти подобно. Я думала, что если оторвусь от его губ – то все, момент канет в Лету и станет историей, а мне хотелось чувствовать их солоноватый вкус и протянуть поцелуй как можно дольше. Но я уже задыхалась, тупо захлебывалась и не могла остановиться, как ненасытное животное в засуху, нашедшее оазис в пустыне. И все продолжала тыкаться в чувственные губы, пока, неожиданно для себя, не оторвалась – сама – и не уперлась щекой ему в плечо. Его сердце, кажется, хотело вырваться на свободу, может, у него там тоже живет колибри? Хотя это не брутально, скорее всего у него в грудной клетке живет горный козел, скачущий на реактивной скорости с пропеллером, работающим на уране, в попе по горам, по долам – это больше похоже на правду. А его «широкоформатная» грудь все продолжала вздыматься, но он молчал. Может, ждал, что я первая заговорю?
– Я загадал, что не влюблюсь в тебя, – неожиданно раздался его запыхавшийся голос, который его хозяин силился восстановить и который вверг меня в состояние анабиоза. Я замерла, приклеившись к груди Артема, и тупо слушала выдаваемые его сердцем хиты. На большее я способна не была, потому что таких откровений уж точно не ожидала, а, следовательно, опешила.
А он, тем временем, продолжал:
– Желание, на одуванчиках, помнишь? – я не ответила, но потерлась о его плечо черепушкой, которая подрастеряла все слова. Наверное, путем слюнообмена они через рот все укатились ему голову. – Так вот, я загадал, что не влюблюсь… в тебя.
Я еще секунд тридцать собирала пазл из его слов, затем меня осенило, и я вдруг снова обрела способность говорить, неизбежно хрипло произнеся свою догадку:
– Твое желание ведь не должно сбыться, Тём…
– Знаю.
– То есть, методом «от обратного», ты в меня влюб…
– Детка, – он прижал мое лицо к своей груди так, что я не имела возможности досказать свою обличительную правду. – Ты что, веришь во всякий бред с желаниями? С желаниями на одуванчиках? – это он решил уточнить свой и так понятный вопрос. – Может, ты и гадалкам веришь, и во всякие тупые пророчества?