Держи меня
Шрифт:
Щеки горели, потому что он, оказывается, все помнит. Я-то, в глубине души, надеялась, что он мог забыть. Пьяный был, после кошмаров своих, мог ведь? Но, нет. Не повезло.
— Если сейчас не повернешься, я снова тебя поцелую.
Я повернулась, он рассмеялся.
— Вот сейчас Я на тебя обиделся!
— Почему?
— Ты так резко повернулась, явно не хочешь повторения. Простишь меня?
— Прощу… Завтракать будешь? Я блинов напекла.
— Только если ты будешь есть вместе со мной.
Начала ставить на стол блины,
— Ты помнишь, да, что простила меня? Можно теперь признаться, что сметану я ненавижу?
— Зачем тогда просил?
— Хотел тебя позлить.
— А сейчас уже не хочешь?
— Мне правду говорить? Или отшутиться?
Я задумалась. Обхватив руками горячую чашку, смотрела на стол, на свои пальцы, только не ему в глаза. Боялась увидеть в них насмешку. Но он притягивал, как магнитом. Осмелилась только поднять глаза на его руки. Но и тут было чем полюбоваться. Какие длинные пальцы, ногти аккуратно обрезаны, на запястьях вены проступают! Вчера он меня ласкал этими руками… Почувствовала, как лицо снова краснеет. И не сбежишь, не спрячешься, вон, как внимательно разглядывает. Стоп, он что-то спрашивает.
— Что?
— Аля, ты меня слышишь? Что не так? Ты обижаешься на меня? Может, мне лучше уйти?
— Нет, Рома, — впервые назвала его по имени, ведь это мысленно я так зову его давно, а вдруг он против? Пришлось все-таки посмотреть в глаза. — Если честно, то я не могу сосредоточиться. Я все время думаю о том, что вчера произошло и…
Зачем я это говорю? Он же пытался обойти эту проблему стороной. Вон шутит! А он сегодня еще красивее стал! Побрился! Боже мой, какие у него губы! Он же вчера меня… Ой, нет, нельзя!
— Аля… — голос у него хриплый, — иди сюда!
— Что?
— Иди ко мне! Пожалуйста…
Как заторможенная, медленно встала из-за стола, так же медленно обошла его и остановилась возле коляски, которую Рома уже разворачивал ко мне.
— Я, конечно, понимаю, как это звучит, но… Садись ко мне на колени.
— Зачем?
— Поцелую тебя. Я тоже не могу сосредоточится, вдруг это поможет!
Таким я его не видела — веселым, с искорками в карих глазах. Взял за руку, потянул к себе. Собралась садиться также как сидела вчера, боком. Но он остановил.
— Нет, так не пойдет. Лицом ко мне!
Он серьезно? Как? Но о том, чтобы отказаться я совсем не думала.
— Я покажу. Сгибай ногу в колене, ставь сюда.
Я согнула одну ногу, поставила, а дальше, он схватил меня за талию и усадил на себя. Это же так… развратно, так пошло, так… села на колени, ноги бесстыже расставлены, руки… руки куда девать?
— Обними меня.
Обняла за шею. Его лицо совсем рядом. Почему он так дышит? Поцелуй меня. Поцелуй, не надо так смотреть. Почему не целуешь? А-а, сама… не могу больше смотреть на твои губы…
Наклонилась, и, припала к его губам. Сильные руки сжали
Оторвалась от его губ, всмотрелась в лицо — глаза прикрыты, губы влажные, ноздри слегка раздуваются.
— Рома? — карие глаза распахнулись. — Я хочу снять твою футболку.
Он быстро избавился от неё. Как же мне хотелось посмотреть на эти широкие плечи, на тугие мускулы, потрогать его. Он сам меня позвал. Значит, я могу делать все, что захочу. Нагнулась, поцеловала шею, лизнула ушную раковину — он взрогнул, еще крепче прижимая меня к себе, но не делая больше ничего — давая мне возможность насладиться…
Спустилась ниже, ерзая, сдвигаясь на его коленях. Грудь покрыта темными жесткими волосками, сужающейся дорожкой уходящими вниз. Провела по ним рукой, а губами, нагнувшись, обхватила маленький темно-коричневый сосок. Лизнула его, прикусила, услышав, как Рома шумно втянул воздух. Значит, ему нравится. Так же, как он вчера, стала слегка посасывать, наслаждаясь его реакцией и своими собственными ощущениями, пока не услышала телефонный звонок.
12. День пятый
Утро следующего дня началось для меня в больнице. У мамы случился сердечный приступ. После смерти папы у нее не раз уже было подобное. Если бы она соглашалась вовремя лечь в больницу — пролечиться, прокапаться! Но нет, дотянет до последнего, а потом ее еле-еле спасают.
Вчера утром мне позвонила Лиза. Сказала, что бабушке плохо. Что мой дядя Ваня, мамин брат, повез ее в больницу.
Конечно, я помчалась туда. Рома слышал наш с Лизой разговор. Он предложил вызвать Матвея, чтобы тот отвез меня и помог в больнице. Но я категорически отказалась — уехала на такси.
Весь вечер переживала не только из-за мамы, состояние которой улучшилось только к утру, но и из-за него. Пришлось оставить его одного. Наверное, Матвей и Ольга Петровна будут недовольны, ведь меня наняли именно для того, чтобы не допустить подобного. А я бросила Рому.
Переживала, пока он сам не позвонил. Я не знаю, где он взял мой номер, но, как же приятно было слышать волнение в его голосе. Он переживал за меня. Спрашивал о мамином самочувствии и просил не беспокоиться о нем. Говорил, что прекрасно справится сам.
Всю долгую бессонную ночь возле маминой постели, в те минуты, когда она забывалась беспокойным сном, я, чувствуя себя предательницей по отношению к ней, думала о Роме. В своих мыслях снова и снова переживала, прочувствовала каждую секунду, проведенную в его объятиях, каждое сказанное им слово. Как он просил не отвечать на телефонный звонок, шепотом мне на ушко. Шепотом, от которого бросало в дрожь. Как, подав телефон, не позволил сразу слезть с его колен. Как в самом начале моего разговора целовал мою шею, посылая мурашки по всему телу…