Держись от меня подальше
Шрифт:
Олли мог бы и не шифроваться со своей любовью. Сразу бы рассказал. А я бы ещё раньше за них радоваться начала.
— Я так понимаю, ты хочешь взять меня на слабо? — наконец-то избавился Оливер от приобретённого чуть ранее дефекта речи и перестал быть мечтой всех логопедов мира.
— Прости, что ты сказал? — непринуждённо поинтересовался Шер.
Прозвучало совсем неправдоподобно. Вот и Олли не поверил:
— Якобы ты не расслышал?
— Каюсь, иногда я просто не слушаю. Иногда я просто смотрю, как движется твоя челюсть, — правая бровь Артёма взметнулась вверх. — Завораживающее зрелище.
Я считала завораживающим зрелищем его бровь.
— Брейк! — не выдержал
— Меня вообще-то бабушкой назвали, — возмутилась она. — Как ты можешь думать о еде? Ты даже не станешь отстаивать мою поруганную честь?
— Мы живём не во времена молодости Пушкина, так что, прости, но раскидываться перчатками не станем, — как можно более примирительно сказал он. — К тому же, пора бы уже нам и правда внучат нянчить.
— Я же говорю: ты сошёл с ума!
— Мама, — настойчиво привлёк её внимание Шер. — Мы с Леной о бэйбиках пока не думали, так что пока можешь не нервничать.
— О ком?
— О детях. О детях пока не думали.
— Что значит «пока»?
Неугомонная особа. Хотя и мне хотелось бы знать, что это значит. Ну же, дорогой, не томи.
— Значит, обязательно подумаем, — совершенно нешуточным тоном сказал он. — Но не сейчас.
— Ты меня в могилу сведёшь… — обречённо вздохнула Ефросинья.
И меня, мысленно добавила я.
Оливер с Соней заявление Артёмки никак не прокомментировали. Зато мой свёкор засиял как найденный бомжом рубль, в котором тот от счастья чуть ли не дыру протёр:
— Давай-те же это отпразднуем!
— Мою скорую смерть? — взвизгнула его супруга. — О Боже, Боже, Боже!.. — она картинно приложила ладонь ко лбу, а её глаза заблестели, наполнившись слезами. — Видеть вас не могу.
«Надеюсь, у неё водостойкая тушь», — промелькнуло у меня в голове прежде, чем она, цокая каблучками, не покинула комнату. Сандал Евгеньевич рванул за ней, приговаривая извинения:
— Дорогая, Фросечка, конечно же, я не это имел в виду!
— Ты спишь и видишь, как на похоронах моих джигу-дрыгу отплясываешь, — доносилось всё более и более приглушаемое из залы. — Это невыносимо — даже в собственном доме доверять некому…
Постепенно звуки их ругани, к моему облегчению, совсем пропали — не люблю, когда люди ругаются, хотя, это намного лучше, чем если бы эти двое отрабатывали друг на друге приёмы кунг-фу. У меня живая фантазия. Перед глазами тут же возникли стоящие друг напротив друга призрачные фигуры Сандала и Ефросиньи. Вот Шер в традиционном чёрном кимоно с повязкой, на которой изображены таинственные японские письмена, просит их друг другу поклониться и даёт команду к бою: «Хаджиме». Откуда у меня такие великие познания в области восточных единоборств? Ответ прост — Егорка и не такому научит, так что подобные судейские термины для меня не в новинку. А тем временем воображаемые оппоненты рукопашного боя приступили к схватке: разъярённая тигрица с нахрапа накинулась на спокойного и сосредоточенного, как сидящий в засаде и выжидающий жертву киллер, тигра, сыпля на него всеми ударами, которые знала. Он их методично отбивает, ставя блоки, но в ответную атаку не бросается, раззадоривая её шуточными выпадами: то хлопнет легонько ладошкой по её макушке, то поставит щелбанчик по носу.
Я и сама не заметила, как издала смешок, зато это не укрылось от всей оставшейся в обеденной зале компании.
— Истеричка, — вынесла безжалостный вердикт моему психическому состоянию милая сестрёнка.
Ну да,
— Помолчи.
Соня лишь оскалилась в ответ. Видимо, оценила его старания: обычно мой парень ограничивается лаконичным: «Заткнись!»
— Ты просто испугалась, да, Леночка? — участливо поинтересовался у меня Олли.
Какой же он милый. Я такое неуважение по отношению к его дяде и тёте проявила, а он ещё и защищает меня. За свою доброту мой ДСЧ удостоился уничижительного взгляда Артёма, а мне стало совсем неловко:
— Простите, — буркнула я и, преисполнившись грустных мыслей, решила, что нужно скорее покинуть этот дом. — Я, наверное, пойду.
Возражать никто не стал. Даже наоборот.
— Спасибо за незабываемый ужин, брат, — подмигнул Артём Оливеру.
— Для тебя что угодно, — отозвался тот с тонной приторной патоки в голосе.
— Моё сердце прямо-таки распирает от благодарности…
Такое ощущение, что Шеридан сейчас взмоет в небо, как воздушный шар, и реально лопнет, у него лицо так напряглось, что хотелось кричать и умолять сбросить его мешки, привязанные к борту.
— Ну что ты… Это пустяки для меня, — приложив два пальца к кепке, отсалютовал ему Оливер. — А давай я отвезу сестрёнок домой.
— Ты и так столько всего для меня сделал. Не хочу принуждать тебя и становиться ещё более обязанным.
Да что с вами, парни? Вы намешали супер-пупер малиново-вишнёво-персиковое варенье, приправив его мёдом, и теперь вас перекашивает от переизбытка сахарозы, диатезные вы мои?
— Ты невероятно мил, — саркастично отозвался Шер мультяшно-писклявым голосом. И кого он пытался изобразить?
Обстановка с каждой фразой становилась уж слишком неоднозначной. Создавалось впечатление, что эти два орангутана готовы накинуться друг на друга и покалечить, но лишь в силу эволюции (спасибо, дядюшка Дарвин, что просветили в этом плане, так что мы знаем, что обезьянки в двадцать первом куда более наделены интеллектом, чем их вошедшие в курс истории предки), я даже рискну предположить, что из-за нашего с Сонькой присутствия (да, приматы даже с кое-какими нормами этикета ознакомлены) не дают волю чувствам. А если всё же добавить капельку серьёзности в мои размышления, то даже то, что Артём держит меня за локоть, кажется мне не бессмысленным. Будто моя рука для него сейчас как ошейник для ротвейлера, и если он её отпустит, то уже не сможет держать себя под контролем и случится нечто непоправимое. Но вполне возможно, что он своими действиями чисто на инстинктивном (серьёзный момент, но сложно удержаться и не обратить внимание на то, что приматы очень подвержены инстинктам) уровне пытался удержать меня, якобы я в их негласном споре могла принять сторону своего друга, отвернувшись от любимого? Не спорю, они оба много для меня значат, но заставлять меня выбирать — это жестоко. Хотя не оставлять мне выбора — ещё хуже.
Да что за странные мысли бродят в моей голове сегодня? Надо срочно выбросить из своего сборника всяких глупостей эти странные идейки. В этом мне помог Шер, который не рассчитал свою богатырскую силушку или, если уж продолжить начатое сравнение, — не угадал с размером ошейника, который вдобавок к своему креативному дизайну (в виде сжимающих горло натуральных пальцев) имел фантастическое свойство сжиматься на самом деле. Так что я вновь обратила на себя всеобщее внимание, не сдержав вопля: