Держись от меня подальше
Шрифт:
— Это просто ролевые игры.
Да в мозгу у тебя ролевая игра, «Я кретино-даунито» называется!
— То есть садо-маз…
— Нет! — вновь перебила его наша троица. Думаю, мамаша Артёмки за сынулю любому голову отгрызёт и мозг высосет. Брр…
— Какие ещё игры, дурачьё? — шикнула я на Тёму.
— Нам всем интересно, и даже дворецкому, — заинтересованно вклинился Сандал.
А я стала мысленно возмущаться, какие они мажоры, даже дворецкий у них есть, вон, в дверях нарисовался. Кстати, знакомая у него физиономия. Точно-точно,
— Кхм, прошу меня простить, Сандал Евгеньевич, Ефросинья Эразмовна и Артём Сандалович, — ну и задаваки эти богачи, даже к Тёме, которому тот в почётные внуки годится, и то по имени-отчеству заставляют обращаться, — ужин стынет.
Ужин, ммм… А я весь день не ела!
Мой желудок предательски заурчал, Ефросинья Маразмо… то есть Эразмовна скорчила такую недовольную физиономию от этого звука, будто ей на голову, как минимум, коровья «лепёшка» упала. Видимо, она уже давно заключила меня в категорию плебеев, этикету не обученных.
— Какой ужин? — стала она орать на беднягу-дворецкого, который боялся её до чёртиков — у него чуть ли не колени тряслись. Хотя, вполне возможно, он, как мужчина (пусть уже и не первой свежести, но и ещё и не закостенелый урюк), опасался за своё мужское достоинство, не суть, что оно уже в недетоплодотворном состоянии, но естественную нужду справлять же как-то надо. Ему было реально страшно, а от её дальнейших воплей, ещё больше: — Как мы можем ужинать, когда к нам в дом пробралась какая-то гулящая особа? И, кстати, как ты мог её проворонить? — с каждым вопросом он всё больше скукоживался. — Как она прокралась в дом?
— Кстати, малышка, как? — поинтересовался мне на ухо Артём.
— Долгая история, — буркнула я и вновь, краснея, опустила глаза в пол. Сты-ы-ыдно.
— Потом узнаем, как! Меня больше интересуют ролевые игры! — перебил всех Сандал Евгеньевич.
— Сандал, это ты по жизни озабоченный! А наш сынок просто пошутил, да ведь? Сынок, ну-ка, скажи нам, что ты пошутил.
— Мам, пап! — устало, но грозно, прозвучал рык Артёма, принуждая всех захлопнуть рты (у матери, наверное, научился). — Это — Лена, — его голос вновь стал средней тональности, — моя девушка. А это, — он обвёл руками пространство вокруг себя, — моя комната. Вместе всё это — моя личная жизнь. Согласны-не согласны — меня не колышет. Я на двери вам все маршруты прописал. Так что будьте добры, валите нафиг!
— Сынок, ты не прав, — пока его мать пребывала в глубоком шоке, отец Артёма решил вправить тому мозг.
— Да вы как римская инквизиция. То не делай, с тем не разговаривай…
— Мы хотим, как лучше, и мы не против, если ты хочешь встречаться с Леной, она милая, — его папа мне благосклонно улыбнулся.
— Значит, она и тебя приворожила, хитрая бестия… — обречённо пробубнила себе под нос Ефросинья, а потом отмерла, услышав слова
— А мне всё равно! Я с ней встречаюсь, влюблён…
Он говорил что-то ещё, много говорил, ему отвечали, они спорили, ругались, он долго выталкивал родителей прочь из комнаты, что далось ему с трудом, но я всего этого не слышала. Даже не заметила, как он напялил на себя футболку с изображённой на ней мозаикой. Всё это время я мысленно повторяла его последнюю фразу, которая ввела меня в состояние прострации. «Влюблён…». Мои уши после неё сразу заложило, будто я сейчас совершила погружение с аквалангом. На лице нарисовалась улыбка потомственной идиотки, чья голубая мечта, наконец-то, осуществилась.
О её наличии на моём контуженном личике меня лично проинформировал Артём:
— Чего ржёшь? — мега-романтично поинтересовался мой принц, пощёлкав пальцами перед моим застывшим лицом.
— Сам ты… — обиделась я.
— Что я? — округлил он глаза, по-детски надув губы.
— Ничего.
Шер стал тискать мои щёки, словно я была хомяком, а он, добросердечный гражданин, случайно заблудший в зоопарк, решил меня накормить, засыпав за оттянутые щеки зерна, приговаривая:
— У-ти, моя маленькая!
Я еле вырвалась:
— Ты — псих! Не прикасайся ко мне!
— Но ты такая смешная!
— Я тебе клоун что ли? У-у-у, больной! — я тёрла свои щёки, пострадавшие после его щипаний и носилась от него по всей комнате.
— Ага, ты — моя персональная клоунесса!
— А ты — мой персональный маньяк!
— Детка, я буду для тебя, кем хочешь, — в него вселился змей искуситель? Тём, сбавь обороты!
— Тогда, будь для меня статуей!
Артём не сразу понял, что я очень умно вывернула под себя его фразу, но, когда до него все-таки дошло, вынужден был остановиться как вкопанный:
— Все, я — статуя, я — мрамор.
Эй, голуби, я тут вам каменное изваяние по блату подогнала, давай все сюда!
— Молодец, хороший мальчик, — похвалила его я и самым наивным образом потрепала по голове. Ду-у-ура! Надо было брать ноги в руки и бежать, пока памятник, изготовленный по моему спецзаказу, не ожил. Ага, уговора на то, что он оживёт, не было.
Так что этот дурак подхватил меня на руки и ломанулся прочь из комнаты:
— А теперь ужинать! — радостно проорал он мне в ухо.
— А как же наши, — следующие слова я сказала шёпотом, мало ли, вдруг у них здесь в коридоре ведётся прослушка, — проблемы? Те, которые связаны с нашим рассекречиванием.
Артём остановился, закрыл глаза, обдумал что-то про себя, вновь открыл глаза и вынес вердикт:
— Что-нибудь придумаем, а пока надо решить проблему с родителями.
— И как мы будем её решать?
В тот момент меня больше волновало насущное, нет, чтоб радоваться — меня впервые в жизни на руках таскают!..