Держись за небо. Полёт души
Шрифт:
– Вот такой я и хочу вас видеть, – сказал он и одобрительно улыбнулся. – Не беспокойтесь по поводу работы, я объяснюсь с Андреем.
Его умиляла её эдакая ответственная наивность. Андрей сказал, что ей двадцать семь лет? Но, на первый взгляд, кажется только окончившей ВУЗ студенткой. Нет, не по развитию, а по эмоциональному фону – столько удивительных опасений, некая зажатость в общении с мужчинами, даже с Борисовичем. Как будто на работе впервые. То выдавливает из себя слова, словно её сковало от страха, то говорит настолько прямолинейно, что ему,
Ладно, растерялась, не страшно. Главное, чтоб в ней так же просматривалось это обаятельное простодушие. Как-то привлекает оно, тепло становится, спокойно. Надоели лёд и равнодушие в глазах, ищущих лёгких денег и продающих тело за роскошь. А взгляд этой «штучки»… когда она справлялась со своей растерянностью и смотрела на него, – в этом взгляде чувствовалась даже некоторая мудрая осведомлённость. Будто она его видела насквозь.
«Ничего нет более сексуального, чем вопиющая простота», – думал он с улыбкой сам себе, наблюдая через стеклянную перегородку из коридора за тем, как Света что-то сосредоточенно черкала на своих бумагах.
Такая вот офисная дама: сдержанная, серьёзная, полностью скрытая от взора под строгим деловым костюмом – от шеи до колен. Какая удивительная разница в образе: позавчера – танцующая, артистично жеманствующая возле зеркал, а затем – непрестанно хохочущая с его лёгких шуток. А тут – такая противоположная холодность. Посмотрим, что она покажет сегодня вечером.
«Не надо было так, девочка моя»
Дверь за ее спиной с грохотом захлопнулась, и, на ходу сбрасывая сапоги, Света шмыгнула в свою комнату. Очень неудобный график – работа до шести, дорога – минут двадцать на такси, остается мало времени на сборы. Да, Константин Юрьевич сумел поставить ее в жесткие рамки. Но она просто обязана выглядеть идеально, привести его в изумление, и хотелось бы – в восторг.
Быстро перебирая вещи в поисках самого приличного наряда, Светлана старалась успокоить в себе возникший мандраж. Вспомнился его взгляд – строгий и надменный, а потом глаза – с ноткой доброты и мягкости. Такое поразительное противоречие, и такое манящее.
Разумеется, ее приводили в негодование мужчины, разговаривающие с ней, будто со своей собственностью. Но только не в этот раз. И именно при мысли об этом внутри нее что-то радостно трепетало.
А Лена, которой она позвонила по дороге домой с новостями, саркастично отрезала: «Так тебе и надо, вредина! Тебя нужно держать в ежовых рукавицах!»
Длинного платья у нее не было, да и Света считала такой фасон не совсем удобным. Ей хотелось слегка оголить коленки – в зимнее время все стараются поглубже закутаться от холода, поэтому «миди» – самая подходящая длина для того, чтобы ненавязчиво показать себя мужскому глазу. Тем более верх черного платья практически закрывал руки и грудь: из небольших вырезов слегка выглядывали плечики, а декольте виднелось только через изящную «капельку», в которую спадал нежный кулон из аметиста.
Она уже надевала серьги, когда раздался звонок в дверь. Неужели поднялся? Да когда такое было, чтобы малознакомый мужчина забирал ее из квартиры?! Максимум, ждал в такси. А зачастую – на месте встречи.
Свету удовлетворил визуальный комплимент, о котором говорили его глаза. И именно этого результата она добивалась: безмолвного довольства. Она кокетливо улыбнулась:
– Я смотрю, ты пунктуален. Не могу даже представить, что тебе пришлось пережить вчера, когда я взяла на себя смелость не прийти.
На ее фамильярность Костя отреагировал прищуренным взглядом: когда это они перешли на «ты»? Но, с другой стороны, почему нет?
– Советую тебе не поднимать эту тему, – он не смог сдержать саркастическую улыбку и протянул маленькую ярко-бордовую розу. – Сегодня я умышленно пожадничал на цветах, – это прозвучало не извинением, а точным упреком.
– Как же так? – наигранно возмутилась Света, хотя и одной розе была очень рада.
– Решил не разоряться на случай, если в последний момент ты передумаешь.
Скомкав виноватую улыбку в уголках губ, она сразу же направилась в кухню, чтобы поставить цветок в воду.
Оставшись в дверях, Костя окинул взглядом скромные апартаменты. Давно ему не приходилось бывать в таких «сталинках» – без намека на современность, а в данном случае вообще какой-нибудь ремонт за предыдущие годы. Орнамент на обоях и «уваленная» мебель напомнили о тех далеких и тяжелых «девяностых», когда ему, сестре и матери приходилось буквально «тянуться», чтобы прожить на мизерные доходы. Но он вспоминал те времена с особыми чувствами – и с жалостью, и с тоской, и с какой-то теплотой в душе, ведь тогда было много милых приятностей – того, чего сейчас его лишила безотказная и комфортная жизнь.
Света вернулась в прихожую и сняла с тремпеля свою шубку, но Костя перехватил вещицу, взглянув на нее с легким упреком.
За руку повернув ее к себе лицом, он взял ворот и закутал в мех порозовевшие от смущения щечки. Этот жест таил в себе какую-то победоносность. У Светланы чуть вскружилась голова от неожиданного маневра, но она понимала, что именно этого Костя и добивался.
– Тебе изумительно идет светлый мех, – сказал он и улыбнулся.
– Спасибо, но это всего лишь мутон.
Света заметила, как иронию на его лице сменила нахмуренность. И правда: сколько раз она еще намекнет ему за вечер, что они разного уровня? Сумев сдержать в себе негодование, Константин с иронией спросил:
– Тебе купить шиншиллу? Еще соболь как вариант.
Этот несколько бестактный вопрос заставил ее осознать свою ошибку, и Светлана с сожалением сомкнула губы.
– Извини, я не то имела в виду…
– Я понимаю. Очевидно, ты имела в виду то, что мне приходится держать в руках шубки подороже, а женщин – покапризней. И, если это действительно так, тогда давай не будем превращать сегодняшний вечер в битву двух упрямцев.