Держитесь, маги, вас нашли!
Шрифт:
Данир простонал сквозь зубы. Вот уже ворота Тоска. Домой... ему нужно вернуться домой и все обдумать...
Наместник западных провинций ворвался в двери своего замка и наткнулся на собравшихся в холле слуг, которые при виде его радостно прокричали:
– Поздравляем с помолвкой!!!
А дальше пошла разноголосица: «Давно пора!», «А я же говорила!», «А когда мисс к нам в гости пожалует?», «Нам лорд Мальон уже все поведал!», «Ну, теперь-то скажете, чья это дочка, господин?»
Данир прислонился к стене, крепко зажмурился, сглотнул. Боги, как же больно! Заставив себя открыть рот, Данир прохрипел:
– Помолвка
Принц сорвался с места и бросился в свой рабочий кабинет, захлопнув за собой дверь и закрыв ее на замок изнутри.
И сполз по стене вниз. Это надо пережить. Просто пережить, раз уж понять он все равно не в силах.
Долго предаваться печали и выметать из груди осколки разбитого сердца Даниру не дали: в его кабинет решительно постучался Бортел Мальон, настаивающий на том, что его высочеству следует немедленно заняться своими прямыми обязанностями. Его высочество внял гласу долга, невероятным усилием отодвинул в сторону горькие личные переживания и вышел в большую гостиную: дел в самом деле много, а на завтра назначен отлет в столицу.
– Кто из стихийников полетит со мной в Тавию? – спросил Данир, оторвавшись от огромной таблицы расчета убытков, нанесенных эпидемией бешенства западным провинциям страны.
– Я полечу! – раздался у дверей жизнерадостный голос Каяра Сартора и младший брат Данира влетел в комнату. – Мне велено собрать данные о последних потерявших память троллях, ну и тебя заодно в столицу прихватить. Так что тут у вас нового, лорд Мальон?
– Пока ничего. В последние недели новых сведений о частичной потери памяти у троллей не поступало, – ответил лорд-маг Мальон. – Вот, Нарис Ростон подтвердить может.
«Их надо поставить в известность...», – вынужденно признал Данир. Он сжал кулаки, медленно выдохнул и тихо хрипло произнес, старательно отводя взгляд от собравшихся в комнате магов:
– Похищений троллей и внезапных амнезий больше не будет. Можете смело закрыть это дело, Бортел.
Конечно, не будет. Исла наверняка уже далеко. И вряд ли вернется – она все уже разузнала. А если и вернется, то он вряд ли узнает о ее возвращении, так как похищать троллей она уже не будет, сведений об их мире она явно собрала достаточно.
– Вы уверены в этом, ваше высочество? – уточнил лорд Ростон. – Хм, это как-то связано с вашей помолвкой?
– Я не помолвлен! – рявкнул Данир, вскакивая и потрясая кулаками над головой.
– В самом-то деле, лорды-маги, хватит уже повторять эти глупые сплетни! – воскликнул Каяр. – Вы до белого каления моего брата довели!
Каяр Сартор посмотрел, как его обычно невозмутимый брат вылетает из комнаты и скрывается в рабочем кабинете, хлопая дверью, как служанка, вытирая слезы платочком и сверкая клычками, шепчет другой служанке о том, что не задалась помолвочка, произошло что-то у хозяина с невестой. Посмотрел, какими многозначительными взглядами обмениваются Ростон с Мальоном, и начальник охраны шепчет:
– Одно сплошное недоразумение, я же сразу это говорил.
– Та-а-ак, – протянул Каяр, – а ну-ка, рассказывайте, что тут у вас произойти успело, пока я по делам мотался?
Первые помощники наместника западных провинций рассказали о вчерашней встрече с невестой лорда Сартора-среднего. Все дословно изложили
– Не местная эта девица и не из школы леди Таис – нам уже сегодня ночью всех «невест магов» портреты и описания прислали. Но одевается в мужскую одежду, как столичные невесты, а ведет себя и вовсе странно, – подытожили маги.
– То есть, невеста все-таки была, – изумился Каяр. – Здорово мой брат притворяться умеет, оказывается! У меня ни малейших подозрений на его счет не возникало: он так уверенно и раздраженно все отрицал! Интересно, что такого между ними произошло... Ладно, успокоится – сам все расскажет.
Не рассказал. Как ни крутился Каяр вокруг брата весь вечер, какими бы намеками не сыпал, какие бы предположения не высказывал – Данир молчал, будто языка лишился. Во время долгого перелета в столицу тоже о своей невесте ни слова не проронил, только попросил устало:
– Каяр, не поднимай больше эту тему, очень тебя прошу. Просто забудь о том, что тебе наболтал мой несдержанный на язык друг Бортел. Я всю ночь не сомкнул глаз, дай хоть сейчас налету посплю.
Увы, как и ночью, поспать Даниру не удалось: воспоминания, образы, мысли теснились в голове, не оставляя в ней места для снов. Данир корил себя за то, что даже не попытался сразу расспросить Ислу об устройстве быта в ее долине, о том, каков семейный уклад в ее общине, какие законы у них действуют. Вместо этого он сделал собственные выводы – выводы, в общем-то, правильные, но, как выяснилось, сильно неполные. Данира подвела привычка считать, что у мага с его невестой может быть только одна глобальная проблема: проблема противодействия наркотической привязке. Даниру в голову не могло прийти, что проблемы могут быть и другие, причем не менее фундаментальные и значимые!
И дело даже не в дикой бессмысленной ревности к другим мужчинам, которые были (и есть до сих пор!) в жизни его любимой девушки, дело в том, как теперь ему жить? Лучший вариант: забыть о темноглазой решительной девице, мог споткнуться о тот факт, что все маги – однолюбы. Встретив девушку из своих снов, девушку своей мечты, девушку, явно способную справиться с влиянием феромонов, Данир не подавлял вспыхнувшие в нем чувства, и они расцвели буйным цветом в его душе. Смелость, отзывчивость, доброта девушки, их страстное влечение друг к другу только подогревали чувства Данира, убеждали в том, что Исла идеально ему подходит, что она создана для него! Он и сейчас в этом убежден! Он... и еще восемь других мужчин.
Вспоминая последний роковой разговор с Ислой, Данир был благодарен ей за одно: что она не попыталась навязать ему свою волю, не заставила жить в этакой дружной, переполненной мужчинами семье. Он бы не смог жить так, ему пришлось бы перестать быть самим собой, чтобы смириться с многомужием любимой. В сердце Данира вновь разлилась едкая кислота безумной болезненной ревности и душевной боли. Маг закрыл глаза и притворился спящим, чтобы отвязаться от пытливого взгляда младшего брата. Но вместо ярких сновидений перед его мысленным взором многоцветной лентой крутилась только одна мысль: что делать, если забыть не удастся? Если в этот раз он действительно заболел любовью, которой маги болеют лишь раз и на всю свою долгую жизнь.