Держитесь подальше от театра
Шрифт:
Солнце зашло, день постепенно клонился к ночи. На улице зажглись фонари, но было еще светло, так как вечер уже кончался, но ночь еще не наступила.
Вокзал жил своей гулкой суетливой жизнью. Толпы куда-то спешащих людей, снующие носильщики, со своими скрипучими тележками, шум, гам. Один мордоворот проталкивался через толпу только что прибывших пассажиров, освобождая дорогу Вортану Бориновичу, второй мордоворот следовал за шефом, озираясь по сторонам. Сема шел за ними, как говорится, по чистой дорожке. Гость ехал в последнем, двенадцатом вагоне, поэтому надо было пройти до конца перрона, чему не способствовали носильщики с нагруженными
– А почему одни плацкарты? Такого сроду не бывало. Сема, как всегда, пожал плечами.
– Проворовалась железная дорога. Надо бы этим вопросом заняться, а, Сем, навести порядок в танковых войсках, – пошутил он.
Подошел двенадцатый вагон. Проводница открыла дверь, протерла перила и пассажиры стали выходить, вытаскивая баулы и сумки разных размеров. Вортан Баринович не знал гостя в лицо и очень сожалел, что не сделали табличку с именем встречаемого, да и имени его никто не знал, поэтому он прощупывал глазами каждого выходящего. Последним вышел молодой, белобрысый, уже не юноша, в скромном поношенном костюме, без какого-либо багажа, с кожаным потертым портфелем подмышкой.
– Нет, этот не подходит, – повернувшись к Семе, промычал недовольно Вортан Баринович и хотел было уходить.
Уже не юноша посмотрел по сторонам и направился прямо к Вортану Бариновичу.
– Здравствуйте, господин Крутой.
«Ну, этот дорого не запросит», – подумал Вортан, пожимая руку гостю. – Милости просим, – сказал с улыбкой, и все направились к машине. – Простите, как…
– Профессор societas logos, Михаил Авраамович, но можно просто Михаил, – опередил его уже не юноша. – Послан «ЭХИЕ-АШЕР-ЭХИЕ» – громко произнес, указав пальцем вверх, – «Я есмь Тот, Кто есмь!».
– Очень приятно. Прекрасная шутка. Видите ли, дело в том, что ко мне прилетает мой партнер по бизнесу и мне надо его срочно встретить.
– Я знаю.
– Вас будет сопровождать мой человек, – он показал на Сему.
– Не беспокойтесь, Вортан Баринович, гостиница заказана, и мы с Симеоном Ивановичем поладим.
Они разошлись по машинам.
– Боже мой, профэссор, «ЭХИЕ-АШЕР-ЭХИЕ» – съязвил Вортан Баринович, – оно все знает, и даже Сему. Симеон Иванович, – зло засмеялся, садясь в машину.
Дорога была свободна, и «мерс» мчался, как стрела, нежно шелестя шинами колес. Часы показывали девять часов тридцать минут. Вортан Баринович чувствовал легкое беспокойство. Он поднял телефон и набрал справочную «Аэрофлота». Нежный женский голос сразу ответил, что рейс номер 666 еще на подлете. Это слегка удивило, но он значения не придал.
– Ну, слава богу! – открыл холодильник, налил рюмочку коньячка, с удовольствием опрокинул и закурил сигарету.
Аэровокзал Шереметьево на редкость оказался пустым. На табло отсутствовали все рейсы. Вортан Баринович подошел к справочной.
– Что это у вас такая тишина?
– Ждем спецрейс 666, – сказала милая девушка, глядя на экран компьютера. – Вот, пожалуйста, он уже идет на посадку.
– Отлично! – Вортан Баринович подошел к выходу прилета международных рейсов и, заложив руки за спину, стал ходить вокруг газетного киоска. Мордовороты стояли по обе стороны входной двери. Минутная стрелка на больших часах, висящих на стене, украшенной летящим в облаках лайнером, вздрогнула и показала ровно
– Господин Крутой, подойдите к справочной, – эхом раздался голос из репродуктора. Вортан Баринович остановился, как будто что-то кольнуло в сердце, глубоко вдохнул и быстро зашагал к справке.
– Господин Крутой, ваш гость просил передать, что он уже уехал и ждет вас в гостинице «Метрополь».
– Черт возьми! – выругался Вортан Баринович и быстро пошел к выходу. Навстречу ему в зал вваливалась масса народа, взявшаяся непонятно откуда. На табло выскочили все рейсы прибытия и убытия.
Девушка из справочной улыбнулась, и шапочка у нее на голове чуть-чуть приподнялась.
Шофер молчал. Спрашивать и задавать вопросы шефу было запрещено.
– Метрополь, – раздраженно буркнул Вортан Баринович.
Машина рванула и помчалась по пустой эстакаде. За ней рванула машина с охраной.
Вортан Баринович недовольно смотрел в окно. Аэропорт удалялся. Сверху промчался скоростной экспресс. В баре звякнула рюмка. Он достал коньяк, хотел налить в рюмку, но, передумав, глотнул прямо из горла. Закурил. Разные мысли шевелились в слегка затуманенных мозгах. Вортан Баринович нервничал – думать для него было непосильной работой. Он платил людям деньги, и они должны были думать. Но были вопросы, которые касались его лично.
«Что им от меня надо? Значит, отдых отменяется? – Он планировал с любовницей – какой именно, еще не решил – махнуть на Канары. Последнюю жену он неделю назад отправил на Бали, может, понравится и не вернется. Женат он был пять или шесть раз, уже точно и не помнит, и все неудачно. Вернее, не то, что неудачно, а вся причина в том, что он любил разнообразие, а они – деньги. И чем жена была моложе, тем сильнее любила деньги. Предпоследняя была моложе на двадцать пять лет. Сейчас она живет в Майями в купленной им квартире на ее имя, о чем он стал сожалеть после последнего к ней визита. В затуманенном мозгу стали всплывать эпизоды совсем нечистоплотной его жизни. Он даже вздрогнул и сначала даже испугался от нахлынувших воспоминаний, стараясь всеми силами не думать о них, а они, как змеи, шипя, выползали из щелей подсознания. Но скоро он успокоился и стал принимать все как должное. Хороших воспоминаний, кроме детских, совсем не прослеживалось. Да и откуда им взяться? Воспитывался он в условиях жестокой конкуренции соцсоревнования, запрограммированный с детства на достижения лидерства любыми средствами. Умом не блистал, в основном брал хитростью и находчивостью, используя других. В пионерии – председательствовал, в комсомоле и партии секретарствовал на разных уровнях. С началом перестройки социализма в свободное демократическое общество, умело воспользовался моментом, вложив партийные деньги в бизнес. А дальше пошло-поехало. Деньги, деньги, деньги. Любыми путями, даже самыми гнусными. Желательно чужими руками. Теперь стал осторожнее. Дела стал делать тише – «в законе».
Вортан Баринович открыл глаза. Машина стояла у гостиницы «Метрополь», и к ней бежал швейцар, чтобы открыть дверцу. Тяжело вывалившись из машины – затекли ноги, – он направился в гостиницу. Швейцар открыл перед ним дверь, поклонился и тихо прошептал:
– Гранд люкс, второй этаж, номер…
– Знаю, знаю, – Вортан Баринович знал, что это один из самых лучших номеров гостиницы.
В пустом холле его никто не встретил, и он поднялся на второй этаж. Подойдя к представительскому гранд-люксу, он остановился у приоткрытой двери.