Дерзкая-3. Ближний круг
Шрифт:
"Не смей тонуть! Пожалуйста, дыши! Держись и дыши!"
Я услышала свой кашель, как чужой. Откинувшись на крепкую спину Мая, я пыталась глотнуть воздух. Внезапно моя опора пропала, но меня тут же подхватили сильные руки, опустили на землю и повернули на бок. Я билась в каком-то припадочном болезненном кашле, от которого перед невидящими глазами плясали сполохи. А Май сидел рядом и придерживал меня. И руки его были уже горячими и влажными.
Наконец, воздух стал свободно проходить в лёгкие, боль в груди ушла. Остался лёгкий озноб и какофония шумов в голове. Такая остаточная реакция для меня была
– Такого я не ожидал, - произнёс Май.
– Я тоже, - согласилась я, поднимаясь с земли и садясь.
Май вытер рукавом пот со лба и сказал с горечью:
– Я же просил: не сопротивляйся.
– Ерунда какая... Как можно не сопротивляться боли?
– Можно. А иногда и нужно. Вот у Валарда замечательно получилось... Я тебя не упрекаю. Но мне на секунду показалось, что я тебе сердце не запущу. Хорошо, что только показалось.
– Ты просто молодец. Спасибо.
– Если бы я был молодец, я бы сделал так, чтобы это стало необратимо, - глухо, почти неслышно отозвался Май.
– Блоки могут встать обратно?
– Могут.
– Почему?
Май опять предпочитал смотреть куда угодно, только не на меня.
– Всё поломано. У тебя всё поломано. Нельзя так... Ничего не стоит того, чтобы так себя калечить. Что бы ни произошло, оно того не стоит.
– Что ты понимаешь?!
– рявкнула я.
Он промолчал.
– Это не твоё дело!
– отрезала я.
– У тебя, кстати, тоже как метлой прошлись. Вылизано. Но никаких блоков и ничего не поломано. Как можно жить с пустотой?
– Вот так. Можно, - усмехнулся он.
– Мне блоки ставить нельзя. Не смог бы работать.
– И как же ты без них обошёлся?
Май неопределённо пожал плечами:
– Ну... Тут два варианта может быть. Либо у меня ситуация легче твоей. Либо я сильнее.
Мы сидели молча. Звон и шум в ушах, наконец, перестал заглушать звуки леса. Как всегда, после сильной встряски мне захотелось спать. Май тоже клевал носом, но то и дело встряхивался, тараща глаза.
– Ты сам-то как?
– Устал. Это нормально.
– Тебе не по реальностям бегать надо с такими способностями. Тебе надо лечить таких вот поломанных.
– Не я решаю, чем мне заниматься, - ответил Май с заметным раздражением.
– Зато я могу это решить.
– Нет. Ничего не надо.
– Твоё дело, - не было сил спорить.
– Хочешь быть мальчиком на побегушках - бегай.
Май промолчал.
Я попыталась прочесть его. Медленно, осторожно прошла по краю чистого гладкого пространства, которое оказалось равнодушно к моему появлению. Как будто бы Май дремал с открытыми глазами и не заметил моего вторжения. И похоже было, что он солгал. Блоки были. И ещё какие! Невидимые. Они не просто закрывали то, что есть. Они создавали иллюзию, что ничего и не было. И за этими блоками, в дальних углах было припрятано то, что он никогда и никому не собирался показывать. Виртуозная тонкая работа, доступная единицам. Прежде я встречала сильных совершенных, чей мозг мог творить невероятные вещи. Мой Валерка. Он был одним из таких. Но самым сильным оказался семилетний ребёнок, малыш Бэст. На интуитивном уровне, без подготовки и проработки, без помощи взрослых он мог хозяйничать в чужой душе, возводя там любые стены.
От промелькнувшей бредовой версии я получила такую порцию адреналина, что сердце чуть не выпрыгнуло. Нет, конечно же, нет. Бэсту, если он выжил, сейчас и тридцати ещё нет. Май выглядит значительно старше, да и никакого семейного сходства ни с матерью Бэста Дарриной, ни с его отцом Марсеном, нашими заклятыми врагами, я не видела.
– Что тебя так напугало?
Вопрос Мая заставил меня вздрогнуть.
– То есть ты меня всё-таки заметил?
– Конечно. Это моя работа вообще-то - замечать такие вещи. Ты довольно аккуратно прошлась, но для меня это как топот. Так и что же тебя напугало?
– Моя собственная бредовая идея. Я чуть было не приняла тебя за другого. Не бери в голову, ерунда.
Май не ответил. Ещё некоторое время мы молчали, и я чувствовала, как в горле время от времени сгущается вяжущий комок.
– Ты удавить меня хочешь, что ли?
– уточнила я, наконец, поняв, что это за фокусы.
– Ни в коем случае, - серьёзно отозвался он.
– Проверяю результат работы. Извини. Я знаю, что для тех, кто замечает мой контакт, он неприятен. С этим ничего не поделаешь, это от природы.
– Не читай меня больше. Никогда. Без просьбы или приказа - никогда.
– Хорошо, - спокойно согласился он.
– Ты, кстати, как, готова?
– К чему? Прыгать в кроличью нору? Пожалуй, да.
– Ну, тогда нам пора. Слушай. Ничего сложного нет. Мембрана - это неоткрытая или разрушенная дверь. Чем сильнее ты её чувствуешь, тем легче пройдёшь. Большинство же людей могут почувствовать только уже открытые и оборудованные двери, и мембраны для них бесполезны.
– Почему ты уверен, что я пройду?
– Ты же всегда умела находить двери.
– Откуда ты знаешь?
Май пожал плечами:
– Откуда-то знаю. Наверное, Валард сказал.
– Ладно. Ну и что надо делать-то? Просто сигануть в эту яму?
– Вроде того, - засмеялся Май.
– Если, допустим, нужно срочно исчезнуть, а кроме нехоженой мембраны ничего поблизости нет, можно сигать. Но надо понимать, что можно попасть в очень неудобное, а то и опасное положение. Если не представляешь, что на той стороне, нужно быть очень собранным и не отвлекаться. Эту ямку я лично использую уже давно, так что можно не опасаться. К сожалению, она удобна только в этом направлении. В обратном - замучаешься подпрыгивать... Ну, ладно, давай, подойди к краю.
Я подошла. Сначала я ничего не почувствовала, но стоило мне чуть наклониться над чёрным провалом, как сильный поток потянул меня вниз. Я чуть не потеряла равновесие.
– Ну ничего же себе!
– Отлично, - Май тоже подошёл поближе.
– Я пойду первым. На той стороне примерно такая же картина, как и тут, но немного почище подлесок. Ты медленно сосчитай до десяти - это чтобы я там смог встать и освободить тебе площадку - и прыгай. Я подстрахую, там высоковато для тебя падать.
Я так и сделала. Посмотрела, как он прыгает, подождала, считая, а потом сама шагнула в черноту. По ушам полоснул хруст, будто кто-то резанул по стеклу, и я тут же попала в сильные руки Мая. Надо ему отдать должное: и сам устоял, и меня не уронил.