Дерзкая-3. Ближний круг
Шрифт:
Когда Валера заговаривал о своём жилище, я думала ещё об одном сарае в скалах. Поэтому, когда на закате четвёртого для Валера, наконец, вывел нас на цветущий луг с травой по пояс и показал на опушку ближайшего леса, где стоял увитый плющом крошечный домик-пряник, я испытала что-то близкое к потрясению.
– Какая прелесть!
– Моей заслуги в этом нет, - отозвался Валера.
– Он пустовал, я его занял. За всё время, что я здесь, ни одна живая душа на него не претендовала. Дом, конечно, живописный снаружи. Но внутри условия
Предчувствия меня, в общем-то, не обманули. Это тоже был сарай, только очень красивый. Да, в отличие от того, первого, в этом были остеклённые окна и нормальные двери. И комнат было целых две: одна побольше и ещё отдельная комнатушка, куда не смогло поместиться ничего, кроме большой некрашеной деревянной кровати. В первой комнате стоял стол и две лавки, а вдоль стен несколько огромных сундуков. Был ещё небольшой покосившийся буфет с какой-то утварью, и в общем-то больше ничего. Даже печки или хотя бы очага не было.
– Удобства, как вы догадываетесь, на улице, в лесу, - объяснил Валера, когда мы вошли в дом.
– С западной стороны от дома есть подземный источник, совсем рядом. Бьёт довольно сильно, вода хорошая, но очень холодная. Ручей от источника протекает мимо дома. Я прямо там и моюсь, потому что удобной ёмкости для мытья всё равно в доме нет.
– Как ты готовишь еду? А воду как греешь?
– Обычно я нахожу то, что не надо готовить. А чая здесь всё равно нет, так что воду я тоже не грею, - отмахнулся Валера.
– И здесь значительно теплее, чем в скалах, поэтому топить не нужно... А свечи у меня есть. В шкафчике. Стемнеет, я зажгу, если понадобится.
Лерка слушал всё это, смотрел по сторонам и качал головой с выражением крайнего разочарования. Потом он начал медленно обходить дом, заглядывая в каждую щель, поднимая крышки сундуков и изучая их содержимое. Заглянул и в старый буфет, погремел там какой-то посудой.
– Не пугайся, мам. Я постараюсь найти, в чём согреть воду, - сказал, наконец, Лерка.
– Он может хоть снегом обтираться и камни грызть, но я что-нибудь придумаю.
– Не паникуй, Лера. Я выдержу любые условия, правда. Это всё не страшно, это пустяки.
Валера выложил на стол остатки чертячьего хлеба, покрошил их в грубой глиняной тарелке, потом взял в буфете старые эмалированные кружки для воды и позвал нас ужинать.
Под внимательным взглядом Лерки я, как робот, брала кусочки, запивала, считала секунды, глотала... Сын ободряюще улыбался мне.
– Рано утром я поброжу по окрестностям, - сказал Валера.
– Наверняка, что-нибудь найду. А пока нам надо хорошенько отдохнуть. Я сейчас всё приготовлю.
Он полез в один из сундуков, вынул оттуда целую охапку тряпок, разномастных, но аккуратно сложенных. Отобрав несколько тряпок, он отдал их Лерке.
– Я стираю это, - предупредил он на всякий случай, видя, что Лерка очень подозрительно на всё это смотрит.
– Правда, без мыла, но стираю.
Остальное Валера понёс в спальню. Сбросив с кровати несвежее бельё, Валера застелил постель чем-то чистым.
– Тебе будет удобно, - сказал он мне.
– А мы с Валардом устроимся там, по соседству.
– Нет. Ты будешь спать здесь.
Валера усмехнулся:
– Я в бытовом плане стал совершеннейшим разгильдяем, и стараюсь не усложнять свою жизнь. Но я не настолько плохой хозяин, чтобы позволить тебе спать на сундуке, когда в доме есть нормальная кровать.
– Ты не понял. Ты будешь спать здесь. Со мной.
"А если ты уж совсем не понял, то думай быстрее! И не изображай шок".
Валера тяжело вздохнул.
"Я тебе сейчас повздыхаю!"
Он кивнул.
Мы ещё долго не могли улечься. Я решилась искупаться в ручье, после которого воздух показался мне почти горячим. Оделась в какие-то совсем непонятные штаны и рубаху из запасов Валерки. Потом я долго сидела на траве у самого дома, смотрела на то, как над лугом загораются странные чужие зелёные звёзды и думала о том, насколько меня хватит. Было очевидно, что это кошмарное место сведёт меня с ума очень быстро.
Когда я вернулась в дом, Лерка уже спал в углу, расстелив там свои тряпки. Валера сидел у стола и дремал.
– Пойдём, - сказала я.
Валера послушно пошёл за мной следом.
Я разделась, легла на свою половину кровати, отвернулась от Валерки и закрыла глаза.
Он долго просто сидел на постели, потом всё-таки разделся и лёг.
– Катя, а по-другому нельзя? Мне этот спектакль не осилить.
– Ты же знаешь, что нельзя. Спи давай.
– Ты всерьёз думаешь, что я смогу?
Я повернулась к нему.
– Как же я скучаю по Маю! Какой он был классный, и какой же ты... остолоп!
Валера закрыл глаза и горько усмехнулся:
– Можно сколько угодно пихать душу из одного тела в другое и думать, что ничего не меняется. А всё меняется. Тело диктует многое. Только в своём собственном теле человек может быть собой. Во всех других он только суррогат... Что ж, видимо, я по жизни остолоп, что поделаешь...
– То есть, ты хочешь сказать, что когда я столько лет была в теле Рэсты, я не была собой?
– Рэста - твой естественный аналог. А Май - просто чехол.
– Нет. Не чехол. Май был удивительный. Не смей так о нём говорить.
Мне показалось, что в глазах Валеры блеснула влага.
– Это абсурд. Ты защищаешь какое-то временное подменное тело, будто бы оно делало меня лучше. Ты рассказываешь мне, какой я был хороший, когда не был собой!
– Знать ничего не хочу. Спи уже!
Я снова отвернулась от него. Открыла визуальный канал, заглянула в соседнюю комнату. Лерка проснулся, сел, уставившись на звёзды за окном, потом внимательно осмотрелся по сторонам.