Дерзкая-3. Ближний круг

Шитова Наталья

Когда все поспешно вышли из холла, и Бертан закрыл дверь, я первым делом закрыла комнату совершенно непроницаемым колпаком. А потом подошла к Юре, развернула соседний с ним стул спинкой к столешнице и села рядышком с братом так, чтобы видеть его лицо.

– Юра, ну как же так?! Ну почему же, Юрка, почему?

Он сидел, сгорбившись, разбитый и совершенно обессилевший.

– Ну как же можно было так нам врать? Юра! Ну что ты молчишь?

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?

– Я уже ничего не хочу, Юра. Опять клещами правду из тебя тянуть сил нет. Ты с самого начала всё знал. Что это Бэст убил Тарона. Что он охотится за всеми нами, и что твоя дочь ему помогает. Ты знал и что-то там за нашей спиной предпринимал. И ты не собирался нам

ни о чём рассказывать. Всё правильно?

Он медленно кивнул.

– Ты решил, что справишься сам, захотел без нас обойтись? Почему?

Юра опёрся локтями о стол и закрыл лицо ладонями.

– Почему, Юра? Тебе на нас просто наплевать? Или ты теперь на той стороне?

Он задрожал, пытаясь держать себя в руках.

Я обняла его.

– Как же так, Юрка? Ну как же так? Что же ты делаешь со мной?

От него пахло смесью слоёного многодневного перегара и курева. А в его потоке я не нашла ничего, кроме тоски и какого-то обречённого липкого страха. Он что-то невнятно пробурчал, потом освободился от моих объятий, навалился на стол и заплакал, горько всхлипывая. Я смотрела, как брат на моих глазах превращается в беспомощного старика, и сама чуть не плакала от обиды на него.

Так мы долго сидели молча.

– Я говорил уже, - наконец, сказал он.
– Я долго искал Даррину сам. Пару лет я не мог вплотную этим заниматься, очень много времени проводил с тобой, потом с маленьким Леркой. Но когда ты поправилась, когда Олег стал легко справляться с вами один, я снова стал искать Даррину. И я никому не сказал, что я её нашёл.

– Почему?

Юра тяжело вздохнул, вытер глаза.

– Всё получилось не так, как я думал. Я из породы однолюбов, Катя. Мы оба: я и Виллен. Это тяжело, но что тут поделаешь... Виллен любил эту женщину всю свою жизнь, несмотря ни на что. Он простил ей даже свою смерть. Когда я её всё-таки нашёл, я понял, что это сильнее меня. Я никому ничего не рассказал, я оставил её там, где она чувствовала себя в безопасности. Я ей помогал. Я выстроил для неё этот чёртов колодец в скале, тогда ещё с деревянными лестницами и уровнями. И я любил её. У нас родилась девочка...

– Что-что?.. Извини, ну-ка вернёмся к колодцу!

– А что к нему возвращаться?

– Ты устраивал нам истерику всякий раз, когда возникала опасность засветить нашу дверь. Или, когда здесь кто-то пытался нарушить официальные протоколы иерархии по секретному режиму вокруг дверей. А сам? Взял и помог этой женщине открыть столько выходов сразу. Это, по-твоему, нормально? Это честно?

– Даррина никогда никого и близко не подпустила к этой скале. Она сама по себе была лучшей гарантией безопасности, на этот счёт я всегда был спокоен, - Юра тяжело облокотился на стол, подпёр голову рукой.
– Но ты права, конечно. Это нечестно, я согласен.

– Какое счастье! Ты согласен!

Брат угрюмо покосился на меня.

– А как же твои слова про ближний круг? Этого круга нет уже давным-давно, не так ли? Ты же предал нас, Юрка.

Он покачал головой:

– Нет. Просто я пытался беречь вас, не втягивая больше в свои проблемы. Я не хотел повторения той истории, когда вы с Олегом полезли ради меня в пекло и искалечили свои жизни... Я, наверное, не очень убедительно оправдываюсь, но мне больше нечего сказать.

– Ну и как, получилось не втянуть нас?
– уточнила я.
– Как я могу теперь тебе помочь, если не знаю, где правда, а где ложь?.. Хорошо, Юра. Пока оставим это. Продолжай, я слушаю. У вас родилась девочка...

– Ещё два года я был очень счастлив. Мы часто виделись, я много времени проводил с дочкой. Мне легко было всё это скрывать, это никому не причиняло проблем или неудобств...

– Если бы ты тогда всё рассказал, эти проблемы, скорее всего, вообще никогда не появились бы.

– Это вряд ли. Дело не в том, скрыл я это от вас или нет. То, что стало происходить потом, от этого не зависело. Потом сын Даррины словно взбесился. Я не знаю, что произошло. Может быть, к нему пришли какие-то подавленные воспоминания.

Но он внезапно стал проявлять агрессию ко мне, и, что было особенно страшно, к сестрёнке. Даррина пыталась это исправить. Она очень любила Бэста, и она видела его чудовищный потенциал. Я бы даже сказал, что она любила сына гораздо сильнее, чем дочку. Она всегда находила для него оправдания... Однажды Бэст напал на меня. Ему тогда было тринадцать. Он меня чуть не выпотрошил, до сих пор помню, какая это была боль. Даррина, как могла, подлечила меня. Но она не увидела, или просто не придала значения тому, что Бэст первым делом снял у меня свой блок, который когда-то сам поставил на личность Виллена. С тех пор мне много пришлось повоевать с Вилленом. Война была неторопливая, позиционная, с переменным успехом. В итоге Виллен всё-таки одержал верх почти по всем фронтам. Поэтому я уже много лет действительно не я. Я не тот Юрий, каким ты меня считаешь. Если бы тебе, Катя, было до меня дело, ты давно бы это поняла, а не только сейчас. Но уж вышло, как вышло...

Он замолчал, встал со стула и пошёл к низкому столику у стены, на котором стояла начатая бутылка коньяка и бокал.

– Юра, не надо.

– Какая разница, Катя? Кому, к чертям собачьим, нужно моё здоровье?

– Юрка, ты тупеешь от этого, просто на глазах.

– Да и пускай. Мне уже всё равно, - он налил полстакана и, стоя у стеклянной стены, маленькими глотками выпил, глядя на зелень за окном.

– После той выходки Бэста, Даррина потребовала, чтобы я оставил их, - продолжил он, крутя в руках пустой бокал.
– Велела, чтобы я больше не появлялся и не провоцировал. Она утверждала, что, когда меня не было рядом, Бэст был спокойным и вполне адекватным. Это было похоже на правду. Я понимал, что Бэст вполне мог запомнить меня, как одного из убийц Марсена. А когда его воспоминания начали всплывать и подтверждать его подозрения, он мог что-нибудь выкинуть и посерьёзнее. Ведь он взрослел и становился сильнее. И я выполнил её просьбу. Я больше никогда не приходил и не искал с ней встреч. Я больше никогда не видел дочку. Даррина всё отрезала. Все каналы связи, все возможности для меня узнавать хоть какую-то информацию. Иногда, очень редко, она находила меня сама. Она говорила, что у детей всё в порядке, но не было никаких подробностей. Три года назад она пропала совсем.

– Умерла?

– Вероятно, но доказательства у меня пока нет. На контакт не идёт, но это ведь ничего не значит. Может быть, блоки. Может быть, болеет, в коме. Или просто от меня закрывается...
– с тоской проговорил он.
– Я всё ещё надеюсь на что-то. Хотя не знаю уже, на что надеяться.

– А у Бертана спрашивал? Или не догадался?

– А ему тоже насчёт матери ничего не известно. На этот вопрос Бэст ему не ответил. Он знает, как взять за горло.

Юра опять наполнил бокал. Я встала, подошла и отобрала его.

– Да хватит же!

– Отдай, - строго сказал Юра.

– Да с тобой рядом находиться невозможно! От тебя уже воняет, как от пропойцы! Возьми себя в руки!

– А ты меня не нюхай, я не заставляю!
– фыркнул Юрка и взял бутылку.
– Подумаешь, важность, я и без бокала обойдусь.

Он глотнул прямо из горла.

Я швырнула бокал об пол. Он разлетелся на мелкие осколки. Юра вздрогнул и ошалело взглянул на меня.

Недолго думая, я вырвала из его руки бутылку и бросила об стену. На пол посыпался стеклянный дождь, а в комнате запахло коньяком.

Юра с сожалением покачал головой.

– Знаю, что бесполезно. Знаю, что по первому приказу тебе принесут ещё, хоть залейся. Всё знаю, но не смей это с собой делать! Что за причина убивать себя? Да ещё таким нелепым способом?!

– Это всё от бессилья, - пробормотал он.
– Всё, что делал в последнее время, не имело никакого смысла. Не достигло цели... Я пытался защитить тебя и Лерку, но опоздал. Я пытался отыскать подросшую дочь и не смог. Я даже не знаю, что ей обо мне известно. Помнит ли?.. Хотя что могла запомнить двухлетняя кроха... Знает ли она вообще, кто её отец?