Дерзкая любовница
Шрифт:
– Шлюха! Ты распаляешь меня так, будто я неопытный сопляк, я не в состоянии думать ни о чем, кроме твоего тела! Этой ночью мне не удастся довести дело до конца, но ожидание сделает развязку еще слаще. Не бойся, я оставлю тебя ненадолго, мой цветок разврата: скоро, очень скоро я отведаю твоего нектара и упьюсь им! Помечтай обо мне, шлюшка, помечтай… и я не обману твоих ожиданий! – Коротко хохотнув, Эстебан внезапно разжал руки – и Анжелика едва не упала. – А теперь ступай! Ступай отсюда, пока я не уволок тебя в кусты прямо под носом у Фернандо!
Дикое
Только перед самым домом Анжелика позволила себе задержаться и перевести дух.
Нет, ни за что, никогда в жизни она не позволит этому человеку снова прикоснуться к себе – и будь что будет! Должен же быть какой-то способ избавиться от него… или хотя бы подержать на расстоянии, пока не найдется выход…
Может быть, пожаловаться падре Мануэлю?.. Нет, Эстебан прав. Донна Тереза ни за что не поверит, что ее любезный сынок способен на насилие. Что он имел в виду, когда собирался ее «распалить»? Наверняка что-то ужасное и жестокое…
И тут вместо искаженной похотью физиономии Эстебана Аррикальда в ее памяти возник образ Гарета Доусона. Если бы не кинжал, он не отступился бы. Анжелика ясно видела, что в его темных глазах мелькнул испуг, но не верила. что техасец испугался за себя. Она помнит, как он смотрел на нее, в бессилии сжимая кулаки, и на щеке его билась жилка, а грудь вздымалась от ярости, а не от испуга. В тот миг она бы с удовольствием кинулась искать спасения на его широкой груди.
Анжелика выпрямилась и с трудом перевела дыхание. Нет, все это глупости! Ведь не далее как нынешним утром та же самая похоть горела в обращенных на нее глазах Гарета Доусона! Слова нежности… обещание наслаждений… Словом, и Гарету Доусону, и Эстебану Аррикальду было нужно от нее одно и то же.
Плечи ее бессильно поникли, и Анжелика ступила на порог родного дома. Как никогда прежде, она искала покоя и безопасности в этих неказистых стенах.
Однако она не сразу решилась толкнуть дверь, опасаясь, что ее вид может напугать родителей.
Но тут Анжелика услышала из-за двери низкие причитания матери и рыдания Карлоса. Карлос никогда не был плаксой. Должно быть, случилось что-то ужасное!
Анжелика решительно толкнула дверь и увидела, что мать пытается остановить кровь, льющуюся из разбитого носа Карлоса. Однако усилия ее были тщетны. При звуке ее шагов Карлос поднял было голову, но поспешно отвернулся, однако Анжелика успела заметить и синяк под глазом, и глубокие царапины на бледной щеке и шее.
Она упала на колени возле брата и сжала слабые тонкие пальцы:
– Карлос, любимый, что случилось?
– Ничего, Анжелика, – затряс головой мальчик, старательно избегая ее взгляда. – Право, ничего.
– Ничего?! Кто посмел это сделать?! – Она вопросительно посмотрела на мать. Та украдкой покачала головой и сказала вслух:
– Ничего страшного, Анжелика. Карлос сейчас придет
– Да, мама.
– Хочешь, я почитаю тебе ту книгу, которую дал нам падре Мануэль? – шепотом предложила Анжелика, не сводя глаз с расстроенного лица брата, все еще избегавшего ее взгляда. – Мы уже пропустили несколько дней.
– Нет, я устал. Хватит, мама, лучше я пойду лягу. Спокойной ночи.
Забрав у Маргариты влажную тряпицу и прижав ее к носу, Карлос устало выпрямился и стариковской походкой направился к себе. Едва дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, Анжелика взглянула на страдальчески искривленное лицо матери:
– Мама, что случилось? Где папа? И почему у Карлоса…
– Папа задержится допоздна, он занят в церкви с падре Мануэлем.
– Так что же стряслось?
– Сегодня в деревне много говорили о тебе…
– Что же они говорили? – застыла Анжелика.
– Мальчишки повторяли слова своих матерей… про тебя с сеньором Доусоном. Карлос вступился, сказал, что вас захватил ураган, но его подняли на смех. Он потребовал, чтобы они не смели говорить о тебе так, но его снова осмеяли, и он кинулся в драку.
Анжелика на миг зажмурилась, и перед глазами возникла ужасная картина: ее брата избивают здоровые, крепкие мальчишки из деревни.
– Я должна с ним поговорить…
– Он и так ужасно расстроен, Анжелика.
– Я должна!..
Она решительно вошла в каморку, которую делила с братом, и опустилась на колени возле его кровати. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, Анжелика взяла слабые детские руки в свои. Тут она обнаружила, что малыш плачет, и ласково отерла влажные дорожки на его впалых щеках. У нее запершило в горле, каждое слово давалось с трудом.
– Карлос, мне ужасно жаль, что так вышло. Но тебе следует научиться не обращать внимания на сплетни. Ведь люди сочиняют их не от большого ума.
– Это Хосе Моралес болтал про тебя всякие гадости, Анжелика. Он подслушал, как его мать говорила тетке, будто тебя вышвырнут с асиенды за шуры-муры с тем техасцем. Он сказал, что теперь всем стало ясно: донне Терезе не следовало брать тебя на асиенду. И после того, как ты стала путаться с ее гостями, ни одна приличная семья тебя и на порог не пустит. А еще он сказал…
Анжелика ласково прижала палец к его губам, чувствуй как часто и тяжело он дышит. Но Карлос отбросил ее руку добавил:
– И тогда я сказал Хосе, что его мать – дура… что все Женщины в деревне завидуют тебе, потому что ты такая красивая. Я сказал, что его мать и сестра – настоящие уродины и мечтают, чтобы все остальные тоже были уродами, и…
– Карлос, ты не мог такое сказать!
– Но я сказал это, Анжелика, потому что это правда! Ты красивая, как ангел, поэтому мама и дала тебе такое имя. Ты чересчур красива для них.
– Карлос…
– И я никому не позволю болтать про тебя гадости…
– Карлос, тебе это не удастся. Ты же не сможешь драться со всеми подряд.