Дерзкая на десерт
Шрифт:
Голова идет кругом от страстных поцелуев, отнимающих дыхание.
Отбросив всю свою вальяжность, Влад мгновенно доводит мой вид до нужной ему кондиции. В один жест он забирается мне под спину и расстегивает молнию на платье.
Не давая и слова поперек сказать, он слитным движением и гладит мне плечи, и стаскивает с них бретели, освобождая томящуюся грудь.
Потискав мягкие полушария, Козырев вдавливает меня в себя. Кожа к коже.
Он горячий, твердый, вкусно пахнет.
Напрягшиеся соски жаждут
Не мудрствуя лукаво, он сдвигает тонкую полоску ткани, и спустя миг я чувствую скользкими складками горячую гладкую головку.
Это я считаю, что все происходит слишком стремительно, а естество мое уже смачивает мужскую твердь, чтобы принять в себя поскорее.
– Когда ты облизнула вилку, я чуть не кончил, – рычит Козырев, сжимая меня еще крепче. – Алла Георгиевна, ты нарвалась.
Член надавливает на самую дырочку, вызывая у меня томление и зуд в глубине.
– Ох ты блядь, Алла Георгиевна… – шипит Влад, помогая себе руками растянуть вход во влагалище, но это не так просто.
Я реально малолитражка.
Мне и хорошо, и тянет, и дергает, и чуть больновато.
Я жалобно пищу и верчу попкой, пытаясь не то помочь Козыреву, не то избежать этой дубины.
Если б я ее видела до этого, я бы у него малинку не ела!
От избытка эмоций я кусаю Влада в плечо, но только провоцирую его этим на резкий толчок в мою мякоть. Я натянута до предела. Даже дышать страшно.
Влад замирает, наслаждаясь пульсацией моей плоти, обхватившей его агрегат, как перчатка. Уткнувшись мне в шею, он целует меня за ухом и предупреждает:
– Сейчас покатаю.
Ванильный секс?
Нет. Не слышал.
Впившись в ноющий сосок губами, Козырев покрепче ухватывает меня за попку, и его поршень приходит в движение. Грубые жесткие толчки на всю длину сминают меня внутри, растягивая под толстый член. Я чувствую каждую венку, каждый изгиб ствола. Влад заполняет меня снова и снова. Порыкивая и сыпля скабрезными комплиментами в адрес моей дырочки. Я не обращаю на них внимания, потому что такого со мной еще никогда не было. Киска горит, жалуется, стонет и при все этом счастливо хлюпает, выделяя все больше смазки. Бедра уже совсем мокрые от моих соков.
Козырев работает, как отбойным молотком, и каждый удар бедрами отзывается у меня сначала где-то под сердцем, а потом заставляет напрягаться низ живота в сладком спазме. Крупная головка не выскальзывает из растраханной дырочки, но член все равно скользит внутри с усилием. Кровь приливает к натертым губкам все сильнее.
По всем статьям, мне не должно нравиться, но я почти улетаю.
Напряжение между ног копится, мучает меня, а даже не могу толкнуться навстречу. Влад все контролирует. Беспощадно сношая мою киску, заставляет меня сходить с ума, изнывать от желания кончить.
Впервые в жизни
Козырев приподнимает мои ноги и обе закидывает на одно плечо. Придерживая меня за щиколотки, он начинает таранить меня совсем безжалостно, так что грудь тяжело колышется в такт шлепкам яиц о мокрую промежность.
Я уже в конец искусываю себе губы, когда Влад решает, что я заслуживаю милосердия.
Ущипнув нагло стоящие соски, он поглаживает подрагивающий живот и спускается ниже. Втискивается пальцем туда, где набух клитор, и позволяет мне кончить, доведя до пика несколькими грубоватыми движениями.
Убедившись, что я свое получила, Влад внимает член и, просунув между сдвинутых ножек, кончает мне на живот, роняя капли теплой спермы на кожу и скомканную ткань платья.
Бедра дрожат, киска горит и судорожно сжимается, заливший меня жар плавно остывает, и в мою раскиселенные увлекательной поездкой мысли врывается первая здравая за вечер:
– Презервативы, – зажмурившись, со стоном шепчу я.
– Погоди, – хрипит Козырев. – Сейчас в спальню переберемся…
И делает поступательное движение, между ног, и я понимаю, что у него до сих пор не обмяк! Глаза мои распахиваются:
– Я больше не хочу!
– Захочешь, Ал, – впервые называет меня без отчества Влад. – Ты вчера прогуляла сеанс сексотерапии. Я ждал реванша, как хороший мальчик. Сегодня будешь отдуваться за оба дня.
– Но это нечестно!
– Какая разница? – невозмутимо спрашивает Козырев, соскребая меня со столешницы и вытряхивая из платья. – Ну и ты стонала. Ты проиграла, Ал. Долг чести нужно отдать.
Глава 17. Рецепт томленой ягнятины
Долги?
Когда я успела обрасти долгами?
В непонятках я осоловело хлопаю глазами.
Как это все вообще могло произойти?
Я, конечно, когда брила ноги, где-то глубоко в душе, догадывалась, что романтический момент возможен. Где-то очень глубоко. Настолько, что и себе не признавалась.
Романтический! Но не эротически же!
И что?
Еще даже не полночь, а я уже свежекончившая женщина с в мятом, забрызганном спермой платье, подол которого перекрутился вокруг талии, а между ног сквознячок холодит остывающие натертые складки!
Целомудрием и не пахнет.
Я выскальзываю из рук Козырева и пытаюсь утвердиться на дрожащих ногах.
Вишенкой на торте становятся мои трусишки, съехавшие на пол.
Кажется, кружавчики не выдержали пыла Влада и повредились. Я смутно припоминаю какой-то треск, когда Козырев прорывался к моему клитору сквозь рижское достижение текстиля.
С возмущением смотрю на Влада:
– Вандал!
– Ничего, так даже удобнее, – хмыкает он. – А с чулками это ты удачно придумала.