Дерзкая невинность
Шрифт:
— Я просто знала.
Как только у нее появятся силы, Оливия скажет ему, что сожалеет, что попросила оставить ее одну. Тот Макс, который заключил пари с Фенвиком, был другим человеком, не знавшим, какая Оливия на самом деле.
Она всегда знала, что ее болезнь отпугнет от нее всех поклонников. Оливия думала, что ни один мужчина не захочет ее, узнав, как она больна.
А Макс все еще здесь. Он знал про нее все, спал рядом с ней в самые страшные для нее минуты, и все равно он был рядом.
В
— У тебя упала температура, — сказал он, и его глаза сияли.
— Нет. Но мне стало лучше.
— Это из-за перуанской хинной коры?
— Хинной коры?
— Ты попросила меня вчера натереть тебя этим лосьоном — и я натер тебя всю с головы до ног.
Оливия тихо засмеялась:
— Неужели? Я не помню.
— Ты была без сознания.
— Не знаю, может, это и от лосьона. — А может быть, это просто был Макс. Его нежная забота заставила отступить малярию.
Он заключил ее в объятия.
— В таком случае ты всегда должна носить этот лосьон с собой, и в достаточном количестве.
Оливия положила ему голову на плечо.
— Спасибо.
— Тебе действительно лучше? — Сколько надежды было в его голосе.
— Да. Я знаю по опыту, когда температура начинает падать. Сейчас ее больше нет.
— Слава Господу. — Макс поцеловал ее в лоб.
— Макс?
— Да?
— Я была ужасной, да? То есть когда была больна? Я знаю, что я бываю не совсем в сознании. Мои сестры говорят, что я что-то бормочу, ворочаюсь, и все такое. А однажды я накричала на них и швырнула горячий суп в Джессику.
— Могу поспорить, что именно Джессика заботилась о тебе, когда ты снова заболела, несмотря на этот инцидент с горячим супом.
— Да.
— Она любит тебя без всяких условий.
Наступила короткая пауза, а потом Оливия, поколебавшись, нерешительно спросила:
— А ты?
Макс немного отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Я тоже тебя люблю, Оливия. Я думал, что я тебя теряю… — Он покачал головой, его глаза потемнели. — И я еще никогда не чувствовал себя таким потерянным. Ты нужна мне, ты стала частью меня, и мне невыносимо думать, что я могу тебя лишиться.
— Прости меня.
— Простить? За что?
— За то, что просила оставить меня в покое.
— Я понял, что тебе нужно время. Но если ты думала, что сможешь так легко от меня отделаться… Как видишь, не получилось.
Где-то в глубине души Оливия это знала.
— Мне очень жаль, что я заболела и тебе пришлось ухаживать за мной.
Макс
— Но я хочу заботиться о тебе.
— Почему? — спросила она и нахмурилась.
— Потому что я люблю тебя. А когда любишь, делаешь все, что в твоих силах, для этого человека, хочешь, чтобы он был счастлив.
— Как бы я хотела заботиться о тебе и сделать тебя счастливым.
— Ты уже осчастливила, Оливия, ведь ты только что призналась мне в любви.
Оливия вздохнула, чувствуя себя счастливой, довольной и… почти здоровой.
— Ах, Макс, я думаю, ты правильно понял.
Спустя несколько дней Оливия начала принимать хинин, запас которого прибыл из Лондона. Они наняли слуг, чтобы было кому следить за домом, и человека, который починил сломанную дверь. Оливия начала понемногу гулять, хотя была еще очень слабой.
— Знаешь, — рассказала она Максу, — когда я жила с матерью и сестрами в Антигуа, они в течение целого месяца после очередного приступа болезни не выпускали меня на весь день гулять, потому что мать была уверена, что свежий воздух вызывает новый приступ.
— А ты уверена, что это не так?
— Уверена. — Она встала на цыпочки и поцеловала Макса в щеку, нисколько не заботясь о том, что их увидит кто-нибудь из слуг. После ее болезни смысла скрывать не было. — Обещаю.
— Хорошо. Но в случае чего, у тебя, слава Богу, есть хинин.
— Да. Скажи, это эгоизм с моей стороны, что я наслаждаюсь твоей чрезмерной заботой? — задумчиво спросила Оливия.
— Вовсе нет. У каждого человека должен быть кто-то, кто о нем заботится. И этим надо наслаждаться.
Она прикусила губу и, взглянув на Макса из-под полуопущенных ресниц, спросила:
— А ты наслаждаешься моей заботой?
Макс остановился, обернулся к ней и обнял ее лицо ладонями.
— Да, наслаждаюсь, и каждую минуту каждого дня благодарю Бога за это.
Он наклонился и в первый раз с тех пор, как Оливия пришла в себя, поцеловал ее по-настоящему — глубоко и страстно. А потом, оторвавшись, прислонился лбом к ее лбу.
— Ты волшебница, — прошептал Макс, обжигая ее щеку горячим дыханием.
Оливия улыбнулась и провела рукой по мощным мускулам его спины.
— Я скучала по тебе, Макс.
— Я всегда был рядом, любимая.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Я тоже по тебе скучал.
Он посмотрел в сторону дома.
— Может, вернемся в тепло? — Его глаза лукаво блеснули. — В уютную спальню?
— А что подумают слуги?
— Что мы безумно любим друг друга?
Он взял ее за руку и потянул в сторону дома.
У входа их ждал верный Пиблс.
— Вам пришла почта, ваша светлость.