Дерзкая. Пленница (тело)хранителя
Шрифт:
Я буду стирать с лица этого мира проклятое семя Беляевых, в надежде, что после этого тьма навсегда меня оставит. Я не буду вскакивать во сне и кричать, вспоминая Марину с Саятом. Я не стану бить с кулака стены до кровавых ссадин, потому что Кайман и его дочь не отомщены. Я теперь знаю, кто за этим стоит. Впрочем, никогда в этом не сомневался.
Думал, час Икс разрушит меня дотла, превратив в одержимого психопата. А все оказалось наоборот – сегодня рассыпались в прах все смягчающие обстоятельства, все сдерживающие факторы. Мне даже не надо строить планы – я буду действовать согласно своему чутью.
– Ты сам говорил о презумпции невиновности, Тайгер, - друг не оставляет попыток до меня достучаться. Я никогда не пойму. Зачем ему это надо. – Я прошу тебя подождать совсем немного. Месяц, чтобы все проверить.
– Месяц? – лениво откидываюсь в кресле, сцепив руки в замок так, что фаланги прошибает тупая боль от сжатия. – Я говорил себе это каждый день с тех пор, как не стало моей жены и сына. Месяц, год, день, час… провал. Снова год, квартал, месяц. И все по второму кругу. Ты просишь меня снова пройти через это?
– Вполне возможно, что нас уводят от чего-то основного, подкинув тебе Беляева. От кого-то настолько влиятельного, что он узнал о твоих планах мести. Узнал о нас. Он знает все.
– Пруфы, как выражается беляевская наследница? Есть?
– Будут, - Стингрей хмурится. – Тайгер, я не прошу тебя отменять это, нет. Ты накажешь Беляева за смерть своей семьи. Но прошу тебя не выходить за берега, пока мы точно не будем знать.
– Я не выхожу за берега. Считай, что я всего лишь повысил планку его искупления. Иначе я бы разобрался с ними легко. Отраву в вискарь. Пьяную дочку за руль и в Днепр. Но этого мало. Белый должен понять, что это ни хрена не случайность. И теперь – особенно.
– Что ты задумал?
– Ничего экстраординарного. Когда ты в последний раз гулял на свадьбе? Готовься, устроим молодоженам представление в стиле «Маски-шоу». Кровь на белой ткани всегда смотрится ярко. В этом есть что-то умиротворяющее.
– Дочь? – Мне хочется съездить по роже Стингрея, потому что он не скачет от восторга, а пытается воззвать к чему-то человеческому внутри. – Ты решил отыграться на ней? Такие, как Белый, все равно любят себя больше, чем своих детей. Девчонка, конечно, не подарок. Но ты уверен?
– Они долго мучились неуверенностью, когда убивали Лену? Кайман только год назад нашел свою дочь и сделал все, чтоб она не знала о его прошлом. Но их это не остановило. Кровь за кровь, или, что еще лучше…
– Да не гони беса. Выстрели и все. Много крутости надо, чтобы почти ребенка…
– Подключи систему отопления и устрой в своей бильярдной все условия для проживания. Долгого проживания.
– Ты собрался залечь на дно? Не совсем понимаю. Хотя, наверное, стоит остыть и еще раз подумать. Убери Беляева, а то, как будет жить потом его семья, тебя вообще волновать не должно.
– Бункер не для меня, - сжимаю шариковую ручку так сильно, что она с хрустом ломается прямо в руках. – Поэтому можешь без блэк-джека и шлюх. Вообще без особых условий. Скоро у нас поселится гостья. И в наших силах сделать все, чтобы ей там жизнь медом не казалась.
Давид, до того не принимающий участие в разговоре, отрывается от телефона. На его лице появляется похотливое выражение. За какие-то секунды человек превращается
– Чур, я первый. У меня эта сучка соловьем зальется, будь уверен.
Раньше бы я съездил по его роже и пояснил детально, почему от Беляевой следует держаться в стороне. Но сейчас лишь простодушно ухмыляюсь. Внутри пустота. Нет снисхождения, жалости и кодекса чести. Плевать, что Юлия ни в чем не виновата. Виноват ее отец, а девке просто не повезло родиться не в той семье. Возможно, я сам лично спущу на нее Давида, сняв при этом захватывающее видео для Белого.
Дочь Кайманова эта тварь не пощадила.
– Основное – будем заметать следы. Ты нашел похожую на нее? Вам следует засветиться на всех камерах аэропорта перед отлетом. Там сразу искать не будут. Уводим следы куда-то вглубь Азии. Никто не должен найти девчонку до того, как я доканаю Белого кинолентами ее страданий.
Стингрей молча закуривает, избегая смотреть на меня. Я делаю знак ребятам покинуть кабинет.
– Осуждаешь меня? – смотрю, прищурившись. – Ты не станешь для меня проблемой?
– Мы в одной лодке, Тайгер, - хмурится верный друг. – Я просто не могу понять, когда ты уподобился своему заклятому врагу до такой степени. Она не намного младше Марины. И сам Белый вряд ли убивал Елену.
– Еще одно слово, - от его слов ненависть разгорается настолько сильно, что я готов резать Беляеву живьем на ремни, а не просто трахать до кровавых ссадин, - Ты можешь забыть, что я когда-то назвал тебя своим другом. Нет, Кирилл. Не смей равнять ее с Мариной. Вообще не смей считать это человеком. Она всего лишь вещь. Вещь, с помощью которой я убью Белого самым мучительным образом.
И, уже скорее сам для себя, чтобы остатки совести вдруг не всколыхнулись и не заставили меня передумать:
– Я с самого начала хотел остаться непредвзятым. Ты бы знал, до чего это меня довело. Это еще одна из причин, почему я не буду добрым к дочке Белого…
Глава 11
Юля
Сегодня утром я мечтала, чтобы небо обрушилось всем нам на голову.
Чтобы из-за вторжения пришельцев свадьбу пришлось отменить.
Да что там – я была готова даже пройти по второму кругу инфицированием вирусом с королевским названием и проваляться неделю в постели со слабостью, только бы не выходить замуж.
Кто же знал, что мечты сбываются… таким ужасным, шокирующим способом, что оставит в моем сознании самую сильную из психологических травм.
Но пока что я этого не знала. Весь день напоминал скомканную нарезку из криповых кинофильмов. Антураж – белое платье, белая фата, шампанское рекой и дорогие подарки словно издевательский фон этого фарса. И вишенкой на торте было то, что всю эту неделю, оставшись без Тагира, я тщетно пыталась прогнать из памяти его глаза цвета Jack Daniel’s.
Новая «личка», то бишь телохранительница, мне не понравилась. Мускулинная бабища с непроницаемым лицом. Мой сенсорный голод и желание выговориться все же проявилось в попытках наладить с ней приятельские отношения, но эта терминаторша держала дистанцию так, будто боялась заразиться от меня эгоизмом или тягой к гламуру. В итоге я практически перестала замечать ее присутствие.