Дерзкая

Кеннеди Крис

– Она была связана по рукам и ногам, рот у нее был заткнут рваной тряпкой, а руки чудом остались несломанными.

– На то, что мне было нужно, не требовалось много времени.

Фицуолтер грубо захохотал. Фигура рядом с ним шевельнулась, и Чанс вышла к свету. Ее светлые волосы блестели, как всегда, но лицо выглядело так, словно по нему прошло стадо коров. «Это не я», – подумал Джейми и снова перевел взгляд на Фицуолтера.

– Джейми Пропащий, – раздался голос позади него. – Скрипучий голос Малдена не спутаешь ни с каким другим: помнил его и Джейми, хотя слышал всего один раз, на

улице Лондона двадцать лет назад. Он повернулся. – Я польщен, – протянул Малден, когда Джейми повернулся к нему. – Вот уж не ожидал, что ты объявишься. Но мне приятно. Два уважаемых эмиссара короля Иоанна. – Он указал на еще одну темную фигуру у дальней стены.

– Вы мерзавец, – раздался голос Сига, и Фицуолтер усмехнулся.

– Скажи мне, Джейми, – насмешливым тоном заговорил Малден, – сегодня торгуются только две стороны или ты делаешь отдельное предложение? Другими словами, на чьей ты стороне?

Медленно отвернувшись от Сига, Джейми посмотрел на Малдена.

– Все зависит от того, причинили ли вы вред священнику.

– Уменьшаешь цену? – усмехнулся Малден. – Совершенно никакого. Он может говорить, думать и вызывает интерес своим остроумием. У него небольшой влажный кашель, но ни один доктор не может его вылечить, а хотелось бы, потому что со священником связано очень много надежд. Особенно у тебя, Пропащий.

Сиг взглядом прожег колышущийся сумрак.

– Вы конченый человек, Джейми.

– Пока нет, но к этому идет, – коротко хохотнул Малден. – Признаюсь, не могу представить, кто был бы лучшим союзником, чем Пропащий, но ведь мы не знаем, на чьей он стороне.

Сиг и Малден обернулись к Фицуолтеру.

– Не на его, – откровенно сказал Джейми.

Малден так обрадовался, что чуть ли не захлопал в ладоши.

– Значит, ты независимый участник. Это чрезвычайно приятно. – Его веселость как рукой сняло, и последовал приказ: – Всем отвести своих людей на четыре квартала вниз по склону, или переговоры отменяются.

Никто не сдвинулся с места, и в голосе Малдена теперь явственно прозвучала угроза:

– Если вы собираетесь играть со мной, то существуют другие заинтересованные лица, в равной мере желающие заполучить Питера Лондонского. Я из чисто профессиональной этики в первую очередь предлагаю его здесь, но имейте в виду: король Франции будет следующим, чье предложение я рассмотрю, поэтому повторяю: уведите своих людей с холма, а оружие сложите сюда. – Он указал на пол рядом с собой.

Солдаты Фицуолтера мрачно двинулись к выходу. Разумеется, никто не верил, что они в самом деле расположатся на расстоянии четырех кварталов, но никто не верил и Малдену, якобы прибывшему сюда без своих людей, – никто, кроме Джейми: он точно знал, что Малден остался без вооруженных соратников.

Странно, но несколько коротких мгновений он был заодно с Малденом. Если он скажет Фицуолтеру, что у Малдена нет людей, это приведет к тому, что Фицуолтер будет действовать быстро и безжалостно и Джейми упустит свои шансы когда-нибудь вернуть Питера Лондонского.

Малден, очевидно, тоже понял иронию ситуации. Пока все приказывали своим людям выйти и отступить, он с улыбкой смотрел на Джейми.

Их клинки с металлическим лязгом ложились

к ногам Малдена, после чего мужчины – как положено, безоружные – перешли к переговорам.

– Приступим? – предложил Малден.

Тишина.

– Давайте же, я специально собрал вас вместе, чтобы вы торговались, перебивая друг друга. Вы знаете исходную цену? Король предложил тысячу ливров. А повстанцы? – Он посмотрел на Фицуолтера.

– Две. И транспорт для переправы через пролив в Нормандию, потому что он, несомненно, вам потребуется.

– Очень любезно, – рассмеялся Малден, – учитывая, что вы все собираетесь убить меня, как только состоится передача. И в свете этого, не понимаю, почему вы, Сигонье, не предлагаете мне королевские сокровища. И почему повстанцы тоже не предлагают больше.

– А я не понимаю, почему до сих пор не убил вас, – огрызнулся Фицуолтер.

– Да нет, понимаете, – улыбнулся Малден. – Отца Питера здесь нет, и если я буду убит, то и он тоже. Так что давайте лучше торгуйтесь.

– И вы не принесли с собой никаких вещественных доказательств обоснованности своих требований? – сделал первый шаг Фицуолтер. – Ни пальца священника, ни одного из его эскизов?

– Как бы вам понравилась такая красочная картина: король Иоанн убивает графа Эверута?

В затихшей комнате, где единственными звуками были доносившиеся снаружи топот и смех, вздох Сига, втянувшего носом воздух, показался оглушительно громким. Джейми сжал пальцами пустые ножны.

– Очень впечатляюще, правда? – продолжал Малден. – В тот день я тоже был там с королем, так что знаю, насколько точно изобразил это Питер Лондонский. – Он вонзил пристальный взгляд в Джейми. – Зная это, что ты можешь предложить?

Джейми оценил расстояние до лестницы у себя за спиной – четыре шага бегом.

– Неужели он не сообщил вам никаких сведений о наследниках? – Фиц нетерпеливо заерзал.

– У меня есть не просто сведения о наследниках. – Малден улыбнулся еще шире. – Наследники здесь, в Англии, не так ли, Джейми? Отец Питер магнит. Где служитель Господа, там и наследники. Все наследники.

Фицуолтер, очевидно, понял смысл последних слов и шагнул вперед.

– Она здесь, в Англии?

– Она? – У Джейми на затылке зашевелились волосы. – Кто?

– Отец Питер здесь не главное, Пропащий, – нетерпеливо отмахнулся от него Фицуолтер. – Это она, та, что забрала наследника Эндшира, его няня.

– Няня? – Ледяной холод прокатился по нему от груди до кончиков пальцев рук и ног.

Фицуолтер только усмехнулся, а ответил Малден, тихо и с насмешкой:

– О, Пропащий, она не няня. Она принцесса.

Глава 54

В конюшне было тепло, тихо и уютно, шуршало сено, мягко, нежно сопели лошади, и Ева, в полном умиротворении, наблюдала за животными.

Она не была ни безрассудной, ни глупой и прекрасно отдавала себе отчет в том, что раз в дело вмешались мужчины, почти наверняка предстоит сражение. И еще Ева совершенно точно знала, что в сражении от нее мало пользы: просто погибнет, и все, – но совсем не хотела этого.

А хотела она, больше всего на свете, увезти из Англии живыми всех, кого любит, и чтобы их не мучили из-за нее.