Дерзкая

Кеннеди Крис

Джейми, по-видимому, был уверен, что люди что-то делают и говорят, только когда к их горлу приставлен клинок, и, конечно, чаще так и было. Но случалось и по-другому, когда они безумно хотели чего-то, в чем не осмеливались признаться до самого последнего своего вздоха.

Если Джейми еще не догадался, кто она, то очень скоро узнает, но в данный момент это не имело значения: главное – им всем известно, что она здесь. Знал это и отец Питер.

И даже если она сбежит прямо сейчас, то всех их: Джейми, Роджера, отца Питера – будут допрашивать, чтобы узнать о ее местонахождении.

Но поскольку никто из них, конечно, никогда ничего не расскажет, их подвергнут пыткам и они будут страдать, ужасно страдать – из-за нее.

У Евы не было и мысли о том, чтобы спрятаться, хотя всю жизнь она делала это с огромным искусством и успехом, считая свои действия наилучшим выходом из любой ситуации. Но сейчас, когда все открылось, нельзя было допустить, чтобы кто-то из-за нее погиб. Они все ей дороги: и Роджер, и отец Питер, и Джейми…

Она погладила лошадь по носу и рассеянно отметила, что ее рука дрожит, а затем повернулась и вышла за дверь.

Она пообещала себе, что не позволит, чтобы ее схватили и заточили в башне замка. Ее вера в способность Джейми спасти ее, если возникнет необходимость, не подвергалась сомнению, но это вовсе не значит, что из-за этого он должен болтаться на перекладине.

Утвердившись в правильности своего решения, Ева почувствовала себя лучше, но страх не отпускал: руки дрожали, губы были холодны как лед, зубы стучали, колени подкашивались.

Но она все же нашла в себе силы идти, придерживаясь тени.

Ошеломленный словами Малдена, Джейми с трудом возвращался к реальности.

– Она дочь Иоанна от первого брака. Ее прятали с самого рождения, и всего несколько человек знают о ее существовании. Но Иоанн всегда мечтал о троне, а его первая жена Изабелла Глостерская не была ни столь богатой, ни столь знатной, ни столь привлекательной, как Изабелла Ангулемская.

– Первый брак был аннулирован, – напомнил Джейми, стараясь избавиться от неуместной назойливой тяжести во всем теле, вызывавшей желание сесть. – Любые последствия того брака не имеют никакого значения. У короля много незаконнорожденных детей.

Ева, в которой течет королевская кровь, Ева, преследуемая великим и могущественным, угроза королевской власти, – его Ева в опасности.

– Безродные девицы, любовницы, – презрительно заметил Фицуолтер, – такие женщины матери его незаконнорожденных детей. А эта рождена графиней.

– Все равно незаконная, – тупо повторил Джейми.

– Какое это имеет значение? – хрипло усмехнулся Фицуолтер. – Король Франции узаконил всех своих побочных детей. Для этого всего-то и нужно – время и деньги, больше ничего.

В этом призрачном облаке дерзкой надежды, которое создал Фицуолтер, существовало нечто реальное. На протяжении столетий линии и правила наследования определялись чаще острым мечом, чем законами. Но в эти неспокойные дни люди искали какой-нибудь удобный случай, какую-нибудь веревку, на которую они могли бы повесить свою верность.

Незаконная дочь не была таким крючком, а дочь, рожденная от короля и обвенчанная с могущественным, честолюбивым

бароном?

Это могло привести к свержению короля.

– Значит, она здесь, в Англии? – снова спросил Фицуолтер.

– Да, она здесь, – ответил Малден, в упор глядя на Джейми. – Или это неправда, а, Пропащий?

Круг замкнулся, и единственный способ разорвать его и рвануть вперед, притом как можно быстрее, – это перехватить инициативу, диктовать условия.

Готовились все, но «готовиться» не значит «быть готовым», и Джейми сделал ход первым – нагнувшись, выхватил из сапога маленький кинжал и, вскинув вверх руки, рявкнул:

– Довольно!

Малден отскочил назад и схватился за свой клинок, к нему присоединился его единственный солдат.

Джейми же принялся кружить по комнате, стараясь никого не выпускать из виду.

– Вы глупцы! Священник? Мы стоим здесь и сражаемся за потроха священника? Забирайте его! Мне нужны наследники.

– Нет! – выкрикнул Сиг и, бросившись вперед, наткнулся на груду мечей. – Он больше не представляет короля. Господи, Джейми…

– Пока я жив, ты не получишь никаких наследников! – проревел Фицуолтер, отшвырнув в сторону Сига.

Дверь широко распахнулась, в комнату хлынули люди, и среди толпы Джейми заметил Чанс. Метнувшись вперед, он наткнулся на соратника Малдена и оттолкнул его с дороги, а затем бросился к нему самому, заломил руку за спину, едва не сломав, и приставил к горлу кинжал. Все в комнате затихли.

– Вот так, торговец, – прошипел Джейми, не сводя глаз с застывших Фицуолтера и Сига. – Сейчас вы мне скажете, где Питер Лондонский, и тогда, возможно, встретите завтрашний день.

Малден тяжело дышал, но его покрасневшие глаза оставались спокойными.

– Священник упоминал о тебе, Джейми. Я знаю, кто ты.

Джейми дернул его руку вверх, чтобы заставить замолчать.

– Он не мог сказать обо мне ничего нового.

– Ему и не нужно было.

– Где он?

– Ты никогда его не найдешь, – покачал головой Малден. – А она никогда не скажет.

Тело Джейми наполнилось теплом – и уверенностью.

– Вы имеете в виду Магду?

Малден замер, потом, заревев от злости, мощным движением рванул руки вверх. Джейми позволил ему вырваться, но лишь для того, чтобы схватить с пола свой меч. Его стремительное движение будто послужило сигналом: комната вмиг ожила, и закипело сражение.

– Получите священника! – выкрикнул Фицуолтер.

– Отдайте мне Пропащего! – прорычал Сиг.

Едва Джейми сжал рукоять меча, как невероятное спокойствие и сила наполнили его тело. Он вскочил на ноги, и комната наполнилась звоном рубящих клинков. Джейми, отбиваясь от нападавших, понемногу смещался к стене, и когда был уже достаточно близко, отклонился в сторону и крикнул в окно:

– Теперь пора!

Ему можно было и не беспокоиться, потому что Роджер и Рай уже вбегали в комнату. И краем глаза он заметил, как за дверью исчезла Чанс. «Почему сейчас? – задумался Джейми, поднимая меч, чтобы отразить удар. – Почему она решила покинуть своего хозяина посреди сражения?»