Дерзкий поцелуй

Джонсон Алисса

— Герцогиня слишком добра и слишком уверена в чувствах Уита к ней. Она бы лишь пожалела меня, а я ненавижу, когда меня жалеют. — Он с деланной тоской взглянул на Эви. — Вы обещаете хранить мою страшную тайну?

— Мы, Коулы, никогда не даем обещаний, которых не в силах выполнить. — Эви прикоснулась было к своему слону, но потом передумала и двинула вперед очередную пешку. — Я имела в виду Кейт.

— В самом деле? Никогда бы не подумал.

— Вы собираетесь отвечать на мой вопрос?

Мистер Хантер поднял голову и в упор взглянул на нее.

— Я не влюблен в леди

Кейт.

Эви внимательно всматривалась в его лицо, ища в нем признаки смущения, но оно оставалось совершенно непроницаемым.

— А в-вы — хороший лжец, — наконец пробормотала девушка.

— Я воспринимаю ваши слова как оскорбление. Я — не просто хороший, а исключительно хороший лгун. — Он подождал, пока она отсмеется, а потом продолжал: — Но в данный момент я говорю чистую правду. Я не верю в любовь. Во всяком случае, не того сорта, о котором вы говорите.

— А вы когда-нибудь верили в любовь?

— Да, пожалуй, когда был еще мальчишкой. Но в то же время я верил и в то, что, если найду расческу на земле и наклонюсь, чтобы поднять ее, ко мне придут русалки, чтобы заколдовать и похитить меня. — Он улыбнулся при виде озадаченного выражения, которое появилось на ее лице. — Старая ирландская легенда. Фамилия моей бабушки была О’Тенри.

— Вот как? И что же, вы отвергли любовь как таковую, когда поняли, что русалок не существует? Или за вашим нежеланием верить в это чувство скрывается какая-нибудь трагическая история? Неужели кто-то разбил вам сердце?

— Разумеется. Но отнюдь не в романтическом смысле.

Эви уже хотела было отпустить подходящее саркастическое замечание, но потом передумала. В конце концов, разбить ему сердце мог кто угодно — член семьи, например, или друг. Откуда ей знать, вдруг он потерял своего ребенка?

— Мне жаль это слышать, — только и пробормотала она в ответ.

Он улыбнулся и взял ее пешку своей ладьей.

— Сердце — это всего лишь часть тела, и оно заживает так же, как и все остальное.

Но и шрамы на нем остаются так же, как и на всем остальном. Эви вспомнила грустную улыбку Мак-Алистера и едва удержалась, чтобы не провести рукой по страшной метке у себя на щеке.

Мак-Алистер наблюдал за Эви и мистером Хантером из темного коридора. В картине, представшей его взору, не было ничего особенно замечательного — ни во времени, ни в обстановке, ни в поведении персонажей. Не было ровным счетом ничего, что могло бы оправдать появление тугого комка ярости у него в груди.

Хотя ему не приходилось раньше иметь дело с этим чувством, он прекрасно сознавал, что это — ревность. Ничто иное не могло бы стать причиной нелепого и безрассудного гнева, страстного желания и ощущения полного бессилия. На чужой каравай рта не разевай, напомнил он себе и сжал кулаки.

Она никогда не достанется тебе.

Представляя, как эти самые кулаки превращают симпатичное лицо мистера Хантера в кровавое месиво, Мак-Алистер резко развернулся и ушел.

24

Следующее утро Эви приветствовала уже не с таким энтузиазмом, как накануне.

Бросив быстрый взгляд в щель между задернутыми занавесками, она обнаружила, что снаружи идет дождь. Это означало, что ей не удастся уговорить Мак-Алистера отправиться на еще одну морскую прогулку. Столь позднее начало дня вынудило ее пропустить завтрак, который, как любезно сообщила девушке миссис Саммерс, оказался выше всяких похвал. А известие о том, что мистер Хантер и Кристиан играют в карты в кабинете, пока Мак-Алистер осматривает окружающую территорию, не оставило Эви другого выхода, кроме как принять предложение миссис Саммерс и засесть за вышивание в гостиной.

Вскоре Эви решила, что более дурацкого способа убить время не существует.

— Дорогая, тебе понравилось играть в шахматы с мистером Хантером?

— М-м? Вы что-то сказали? — Эви оторвалась от узелка, который безуспешно пыталась развязать. — Ах, да. Он — очаровательный мужчина и искусный игрок, хотя и не настолько, как старался меня уверить.

— Ты выиграла партию?

— Э-э, нет. То есть, мы еще не закончили, но я выиграю ее непременно. — Девушка взглянула на миссис Саммерс. — А я и не заметила, как вы заходили в комнату. Я решила, что вы ушли к себе и легли спать.

— Я спускалась вниз, чтобы налить себе горячего молока. И в библиотеку я не заходила, а всего лишь заглянула в дверь.

— Вот как?

А не заглянула ли миссис Саммерс в тот самый момент, когда они обсуждали Кейт? Эви ничуть не сомневалась в том, что ее старшая подруга крайне неодобрительно отнеслась бы подобной беседе.

— Ты выглядела… увлеченной разговором.

Миссис Саммерс отложила в сторону пяльцы, демонстрируя нервозность, что было для нее крайне нехарактерно. Словно опомнившись, она взяла в руки иголку, но тут же отложила ее вновь.

— Скажи мне правду — он тебе нравится?

Ага, вот к чему все идет. Эви тщательно обдумала свой ответ.

— Многие люди кажутся мне очаровательными! Включая и мою нынешнюю собеседницу.

— О! Да-да, спасибо, милочка. Но… ты, случайно… — Миссис Саммерс смущенно откашлялась и, к невероятному удивлению Эви, подалась вперед, стиснув руки, на ее лице при этом появилось умоляющее выражение. — У тебя, случайно, не возникли tenure [10] к этому мужчине, а?

10

Tendre — нежные чувства (фр., редк.).

— Нет, — ответила Эви, изумленная настолько, что дала честный и прямой ответ. — Не возникли.

— Слава Богу! — Миссис Саммерс облегченно вздохнула и выпрямилась. — Я боялась… словом, я подумала… это была бы настоящая катастрофа.

Потому что они выбрали для меня кого-то другого, вдруг поняла Эви.

— Слово «катастрофа» представляется мне не совсем подходящим. А, кстати, почему…

— Он предназначен не для тебя.

Святые небеса, неужели миссис Саммерс вознамерилась признаться во всем?