Дерзкий поцелуй
Шрифт:
— Хуже, чем удары кнутом?
Мак-Алистер ответил, пока решимость рассказать ей все не покинула его.
— Он использовал нижнюю полку маленького бельевого шкафа.
— Использовал ее… — Голос у Эви сорвался, превратившись в дрожащий шепот. — Использовал ее для чего?
Мак-Алистер подождал, пока, не рассеются призраки страха и боли, которые принесли с собой воспоминания о тех черных временах. Подождал, пока вновь не обретет способность говорить.
— Там
Первые несколько раз он дрался, но мистер Бернетт был настоящим гигантом или казался таковым тринадцатилетнему мальчишке. Спустя некоторое время он перестал оказывать физическое сопротивление и старался сохранить гордость, находя ее в том, чтобы с высоко поднятой головой прошествовать к шкафу, распахнуть и дверцу и залезть в него по собственной воле. Как будто ему было все равно. Как будто это не имело для него никакого значения. Как будто своим показным равнодушием он бросал вызов мучителю.
— Как долго? — Голос Эви наполнился ужасом. — Как долго он заставлял вас оставаться там?
— Бывало по-всякому. Минуты, часы, дни.
— Дни! — Девушка резко села на кровати. — Он держал вас там… он давал вам хотя бы есть и пить?
Эви умолкла, когда он покачал головой. Протянув руку, Мак-Алистер опять прижал ее к себе, и девушка вновь положила голову ему на грудь. Так было легче, он мог рассказывать ей обо всем, не видя отражения собственной боли в ее глазах.
— Он же мог запросто убить вас, — прошептала она. — Вы же могли погибнуть.
Да, такая мысль приходила ему в голову еще тогда. Причем каждый раз, когда он залезал в проклятый шкаф.
— Знаю.
И эта мысль — что он может умереть в маленьком бельевом шкафу, свернувшись клубочком на нижней полке, — сводила его с ума. Мак-Алистер смутно помнил, что однажды не выдержал и сломался, позвав на помощь, когда голод, жажда и невозможность пошевелиться стали невыносимыми и сломили его гордость.
Но никто не пришел. Никто не откликнулся на его зов.
Как будто никто ничего не слышал и не видел.
Таковы были правила, установленные мистером Бернеттом.
— А почему вы не написали своей матери и не попросили о помощи? — негромко спросила Эви.
Мак-Алистер горько покачал головой:
— Я пытался. Но меня поймали за этим занятием.
— Мне очень жаль. — Она погладила его ладонью по груди. — И еще я очень рада, что вы убежали.
— Я не собирался убегать. Поначалу, во всяком случае. Я должен был думать о своих братьях.
— Он наказывал и их тоже?
—
— Но почему именно вы?
Он лишь передернул плечами.
— Я был самым старшим и самым непокорным.
— И как все прекратилось?
— Я вдруг вытянулся, буквально за лето, подрос сразу на несколько дюймов. — Поначалу он и сам не сознавал этого. Он думал, что это от страха бельевой шкаф кажется ему все меньше и меньше. — И в один прекрасный день я просто не поместился на полке. — Мак-Алистер почувствовал, как по губам у него скользнула холодная улыбка. — Управляющий чего только ни делал, пытаясь засунуть меня на полку, но ничего не вышло. А когда я выпрямился во весь рост, то впервые заметил, что наши глаза оказались на одном уровне и что я смотрю на него уже не снизу вверх.
Мистер Бернетт тоже заметил это. Мак-Алистер вспомнил, как в глазах мужчины впервые промелькнул страх, а рука его, занесенная для удара, опустилась.
— Он решил испробовать на мне новый бельевой шкаф, побольше. Я отказался. Мы подрались.
Мистер Бернетт все еще был сильнее, но разница в росте и физическом развитии уже была не столь значительной, чтобы он мог схватить юношу за шкирку и сделать с ним все, что вздумается. А с момента их последней стычки у Мак-Алистера была масса возможностей попрактиковаться в том, как избежать побоев и поимки. И все благодаря мистеру Бернетту, Но он все равно оставался мальчишкой.
— Он по-прежнему превосходил меня силой, но…
Мак-Алистер сделал паузу и бросил взгляд на Эви, прижавшуюся щекой к его груди. Интересно, как она отнесется к этой части его рассказа?
— Я схватил вазу и ударил его по голове.
— Сильно? — поинтересовалась девушка.
— Наверное. Во всяком случае, сознание он потерял.
— Прекрасно. — Не заметить мрачного удовлетворения в ее голосе было невозможно. — Вы убили его?
— Нет.
Не в тот раз, добавил он про себя.
— Но это дало мне время связать его, забрать крупную сумму денег из его письменного стола и благополучно вывести братьев из дома.
— А как же прислуга? И миссис Бернетт?
— Миссис Бернетвесьма кстати уехала в гости к соседке. А слуги не увидели ничего необычного в том, что мы направились к конюшне. Только один грум знал обо всем. Я хорошо заплатил ему, чтобы он сначала помог мне оседлать лошадей, а потом закрыл глаза на наше бегство.