Дерзкое требование невесты

Монро Люси

– Это боли, а не дискомфорт. Называй вещи своими именами, – твердо заявил он. – И я нашел средства, чтобы избавить тебя от них.

– Никаких болеутоляющих, – тут же возразила она. – Это вопрос решенный.

Они обсуждали эту тему во время первой беременности, и Полли казалось, что муж с ней согласился.

– Я имею в виду не болеутоляющие, а хиропрактики и акупунктуру, – невозмутимо произнес он. – Я нашел прекрасную клинику и двух опытных врачей с отличной репутацией.

– Хочешь сказать, что поверил в альтернативную медицину? – изумилась

Полли.

– И вовсе она не альтернативная, а вполне себе традиционная и надежная, и ее тысячелетний практический опыт – яркое тому доказательство.

– Вы кто? И что такое случилось с консерватором до мозга костей Александросом Кристалакисом? – иронично поинтересовалась Полли.

Он рассмеялся, и его бархатный смех отозвался в ее душе легким трепетом. Однако Полли действительно недоумевала по поводу случившейся с мужем перемены.

– Как тебе в голову пришло искать подобную клинику?

– Я же сказал, что провел исследование.

– Потому что понял, что меня преследуют боли?

– Жаль, что ты не сказала мне раньше, а сам я не догадывался.

– А зачем мне было жаловаться? – искренне удивилась Полли.

В первую беременность она пыталась поделиться своими проблемами с мужем, но он отнекивался, ссылаясь на занятость, и отправлял жену к своей матери. Но общение со свекровью никогда не доставляло Полли удовольствия, к тому же Афина редко давала дельный совет. Так что она привыкла справляться с недомоганиями и плохим самочувствием сама.

– Я бы принял меры гораздо раньше, пожалуйся ты мне на боли.

– Какие меры? – полюбопытствовала она.

– Я сообщил матери и сестре, что отныне и до нового уведомления наши еженедельные семейные встречи будут проходить здесь, и это будут не обеды, а ланчи.

Полли не на шутку встревожилась. А хочется ли ей быть хозяйкой и принимать у себя дома свекровь и золовку? Что, если на чужой территории Афина и Стасия примутся критиковать ее еще сильнее?

С другой стороны, Полли не могла не признать, что выдержать ланч для нее гораздо легче, чем обед, и физически, и по времени.

– Я должен был так поступить и в твою первую беременность, – заявил Александрос с виноватой улыбкой на лице.

«Что это с ним?» – удивилась Полли. Сострадание – не его конек. Видимо, эта мысль отразилась на ее лице, потому что Александрос спросил:

– Не веришь мне?

– Нет, – честно ответила она.

– Поверь, что твое самочувствие мне небезразлично, – настаивал он.

– С каких это пор?

– Всегда.

– Но раньше… – Полли прервалась на полуслове.

– Что? – Его красивые губы скривились в ухмылке. – Не стоит обсуждать? – вкрадчиво спросил он. – Тем не менее я отвечу на твой незаданный вопрос. Тогда я был занят решением жизненно важного вопроса для моего бизнеса: один могущественный конгломерат пытался захватить мою флагманскую компанию. Я всецело окунулся в борьбу, поручив заботы о тебе своей матери.

Александрос усмехнулся, увидев выражение лица Полли.

– Я

так понимаю, что маман была тебе не лучшей утешительницей и советчицей. Теперь понимаю, что, вероятно, ее взгляды на вынашивание ребенка безнадежно устарели.

Полли снова удивилась. Она впервые услышала из уст мужа критику его матери, пусть и в мягкой форме.

Александрос очень опекал мать. Когда они встретились, прошло чуть больше года после смерти его отца, и Афина тяжело переживала утрату. Иногда Полли казалось, что именно настроение в семье заставило Александроса сделать ей довольно поспешное предложение.

– А может, мой дискомфорт доставлял ей удовольствие, – предположила Полли.

Александрос сдвинул брови:

– Не думаю, что это так.

Полли не стала спорить. Она знала, что мужа бесполезно переубеждать.

И если честно, то Полли не была уверена, что Афина наслаждалась ее болью. Хотя ей и казалось, что все это было связано с усилиями Афины и Стасии принизить ее роль в жизни Александроса.

Как бы там ни было, Полли не позволит себя убедить, что муж изменился существенным образом только потому, что принял в ней участие и откликнулся на ее проблемы.

Это старая песня. Афина Кристалакис была в ярости из-за того, что ее сын женился на американской простолюдинке вместо того, чтобы взять в жены одну из красивых и богатых греческих светских львиц, которых она ему подсовывала в течение многих лет.

С милой улыбкой на лице Афина делала все, чтобы отравить существование нежеланной невестки. Высшее общество относилось к Полли с таким же хорошо завуалированным презрением. Афина и ее дочь Стасия сделали все возможное, чтобы Полли почувствовала себя аутсайдером, Афина даже изменила имя Полли! Называла ее Анной, не спросив согласия Полли, которого она бы не дала.

Что же до Александроса, то он буквально за одну ночь превратился из каменно-упертого в проницательного, и Полли пока не знала, как к этому относиться.

– Я думаю, что у моей матери почти столько же оснований помириться с тобой, сколько и у меня.

Внезапно Полли осенило.

Ее муж невероятно склонен к соперничеству. И прошлой ночью она непреднамеренно вызвала у него потребность доказать, что он лучший муж, чем его младший брат.

Жаль, что он не способен дать ей то, чего она жаждет, – взаимной любви.

– У тебя послезавтра назначена встреча с мануальным терапевтом и иглотерапевтом, – сказал он, меняя тему разговора, чего раньше за ним не водилось. – Я бы договорился на завтра, но у тебя уже назначен прием у гинеколога.

– Среда? Но у меня заседание комитета в Афинах. Ты забыл, что я собиралась лететь с тобой на вертолете? – Берил устроила это, как она всегда делала, когда Полли нужно было попасть в город.

Полли возвращалась домой на автомобиле с водителем после совместного ланча со своим занятым мужем. Это было одно из редких удовольствий, которого она с нетерпением ждала: побыть наедине с Александросом днем.