Дерзость на шпильках

Вольная Риша

– Ну, мама тебе привезла что-то, в шкафу висит.

– А что с Карповым? – тихо спросила я.

– Ой, не волнуйся. Этот гад в надёжном месте. Арт очень хотел его прикончить прямо на месте, но от его убийства больше проблем было бы.

Эта новость меня обрадовала. Я, помня, какой безвольной тряпочкой был Гришуня в лапках Демидова, боялась, что на душу мужчины ляжет ещё одна смерть. Странно, что Артём вообще полез в эти разборки, учитывая его последние слова на тренировочной базе в мой адрес и наше расставание.

– Хорошо,

что ты его остановил. Так правильнее.

– Я?! Нет, дорогая, это ты! Ты его позвала, тем самым спасла жизнь ублюдку. Я и сам горел желанием выпустить из него кишки.

От слов босса поморщилась, но промолчала. Я не помнила четко, чтобы звала Артёма.

– Хорошо, а оплата моего пребывания?

– Не волнуйся, Арт обо всём позаботился. Лежи и отдыхай, а завтра тебя заберём.

Согласилась с предложением Арчинского, за все поблагодарила и повесила трубку.

Как бы ни так!!!

Больничные стены давили на меня, лишая воздуха, а мне хотелось дышать. Девочка я уже давно самостоятельная, так что медленно оделась, стараясь слишком не крутить головой, в привезенную мамой спортивную одежду. Нашла там же в шкафу свой рюкзак, в нем даже была косметичка и кошелёк. Моя мама просто незаменимая прелесть и самая лучшая мамочка на свете.

Вызвала такси, уточнив адрес больницы по онлайн - карте города с определением твоих координат. Естественно, самое сложное - это выйти непосредственно из здания, но, то ли я хороший лазутчик, то ли мне просто везло в знак компенсации неудач последних дней.

Так что через час после разговора с Арчинским я ехала в такси в сторону нашего рабочего офиса. Моё лицо было надёжно загримировано, а от холодного ветра на щеках появился румянец. Не совсем чистую гриву волос завязала в пучок и спрятала под капюшон толстовки и спортивной куртки. Так что со стороны я смотрелась, как обычная пацанка в спортивном костюме, кроссовках и с рюкзаком на плечах.

Охранник в агентстве, мужчина в годах, впал в лёгкий шок при виде меня в такой одежде. Я же тяжко повздыхала о тяжёлой судьбе pr- менеджера, которого дёргают посреди заслуженного выходного по срочному делу. Мне ответили искренним пониманием и пожеланием удачи.

В последний раз зашла в свой кабинет, быстро проверила почту и всю деловую переписку перенаправила на Зою Васильевну. Напечатала заявление на увольнение в количестве двух экземпляров с моей размашистой подписью. Быстро собрала личные вещи в пакет, благо проработала недолго, и всякой мелочёвки не успело накопиться. Закинув в кабинеты боссов по одному своему заявлению, покинула здание с четким решением того, чтобы больше сюда не возвращаться.

В голове все крепла мысль вообще покинуть этот маленький городок, уехать в столицу. Меня звали подруги, пару раз даже работа перспективная попадалась, но я, будучи любимой дочкой, не хотела оставлять родителей.

Я не собиралась рассказывать им правду, но думаю, расставание с любимым человеком вполне

компенсирует моё желание того, чтобы как можно скорее покинуть родной город.

Увидев меня на пороге дома, мама, всплеснув руками, кинулась ко мне с объятиями, смахивая с моих холодных щек слёзы. Потом мы долго пили чай с малиной и пирожками, я слушала выговор от отца за побег из больницы, но, видя смеющиеся глаза мамули, не расстраивалась. Она точно знала, что я там не задержусь, поэтому и привезла всё необходимое.

Чувствуя, что головная боль усиливается, меня начинает снова мутить, я отправилась спать. Уже поднимаясь на второй этаж, услышала слова мамы.

– Отдыхай, доченька! А завтра я напеку твои любимые блинчики, достану свежей клубники и домашних сливок, все так, как ты любишь.

Я застыла на лестнице с поднятой на одну ступеньку ногой. Блинчики…Артём их готовил мне все три дня, что мы успели прожить вместе, и даже в четверг, несмотря на его плохое настроение. Так мало времени прошло, а как много боли теперь рвало мой мир на мелкие части, на молекулы, атомы.

Хватаясь за перила лестницы, стала оседать вниз, заливаясь горючими слезами. Мне начинало казаться, что этот поток слёз никогда не закончится. Мама кинулась ко мне, обхватив как в детстве голову обеими руками, и прижала к груди.

– Мамочка, я теперь ненавижу блинчики. Не готовь их больше, пожалуйста! – просила я, глухо рыдая.

На мои стенания из гостиной выскочил отец, теряя по пути тапочек, но мама лишь взмахнула рукой, и он исчез. Вот её сила, тихая и непоказная в управлении этим мужчиной. Я так мечтала о такой любви и себе, чтоб не только я слушалась строгого взгляда и взмаха руки, но и моя вторая половинка понимала, когда надо отступить и промолчать.

– Мамочка, мамулечка! Я так напортачила, я у тебя такая непутёвая.

– Ты у меня самая лучшая, Анечка! А кто не согласен, я первая язык вырву.

Слышать такие угрозы от моей крошки-мамы всегда было смешно, но на душе разливалось тепло от ее заботы.

– Я его так люблю, вот как ты говорила, бесконечно, а он…- новый поток слёз прервал мою исповедь.

– Что он, доченька?! Плохой оказался?

– Нет, он не плохой! Артём замечательный, но не мой! Понимаешь? Он… он просто меня не любит! – наконец-то я смогла это прошептать, уже беззвучно заплакав.

Мама молчала, только легонько покачивала меня в стороны и гладила по спине. Когда рыдания утихли, даже икота прошла, я подняла голову с женского плеча.

– Мамуль, я хочу уехать из города. Может, насовсем даже! Я тут задыхаюсь! Я не смогу! Совсем развалилась, нет никаких сил, – с надеждой взглянула в эти родные голубые глаза с десятками мелких морщинок вокруг.

– Хочешь, значит, уедем! – спокойно сказала она, легонько похлопывая меня по ладони.

– Уедем?! Вы поедете со мной?!
– как-то не веря в такой поворот событий, переспросила я.