Десант центурионов
Шрифт:
– Мы побеседуем позже. Отдыхай со спутником, а вечером я тебя призову. Побеседуем... А твоего друга можно оставить при княжьей дружине. Он поступил мудро, что тут же привез тебя перед светлы очи князя.
Мы отступили на шаг. Тверд польщено оглянулся, рот его расплывался до ушей. Я ощутил мурашки страха по всему телу. К Тверду настолько привык, что без него сразу почувствовал себя слабым и беспомощным.
– Нельзя ли Тверда оставить пока со мной? Он уже выручал меня, знает местные обычаи.
Волхв недовольно нахмурился, но князь
– Ты в чьем войске служил, десятник? В Салтовском? Да, не все из молодежи знают, что в битве с ханом Кучугуром только салтовцы не разбежались и тем самым спасли меня от позора... От салтовцев осталась меньше трети, но победу они вырвали!
Тверд помрачнел, голос его стал глуше:
– Много наших полегло. Даже славный воевода Звенко погиб.
– Он был моим другом, - кивнул князь. Его голос тоже стал печальным.
– В том ваша честь, смерды, что без воеводы, без лучших людей вы устояли, не разбежались, как овцы, а одолели врага!.. Оставайся пока при чужестранце. Потом возьму тебя к себе. Сразу старшим дружинником! Мне нужны надежные люди.
Отворилась дверь, на пороге возник все тот же настоящий парень в кольчуге. Мы вышли, Тверд сиял. Пока нас вели по коридорам в нашу комнату, он даже мурлыкал военную песенку о славных казаках, о походах, о верном конике и остром мече. Наконец-то вырвался из своего медвежьего угла! Старший дружинник - это маленький феодал. У него свой джура, т.е. оруженосец, знатные доспехи, мечи и стрелы из лучшей стали, солидное жалование на прокорм, своя челядь. Это уже положение!
Поздно вечером я снова предстал пред светлы очи волхва. Хотя нет, это у князя светлы очи, а у волхва - мудры. У этого тоже были бы мудры, если бы не оказались так хитры.
– Начнем сначала, - сказал он, велев мне сесть напротив.
– Или ты волхв высших посвящений, или же... что дико и нелепо... в твоем племени знания не держат в великой тайне!
– Не держат, - подтвердил я.
– Да и как утаишь?
Волхв презрительно усмехнулся:
– Будто кто-то рвется к знаниям! Рвутся к благам, которые они дают. Но знания могут быть опасными, если попадают в руки дураков или злодеев. Знания легко держать в тайне! Труднее держать в тайне сплетни, слухи... Во всяком случае, мне уже ясно, что ты чужак. Теперь надо вытрясти из тебя сведения о тех странах.
Я ответил, взвешивая слова, потому что мне очень не понравилась зловещая нотка в его голосе:
– Мы сохраним время, если я буду знать о вашем мире немного больше. Что именно вам неизвестно?
Волхв несколько мгновений изучал мое лицо. Потом его губы дрогнули в жесткой усмешке:
– Если ты лазутчик, все равно нам таиться поздно. Ты уже узнал все, что тебя интересовало. Так что слушай.
Рассказчиком волхв был великолепным. Говорил образно, эффектно. Он был великим, верховным волхвом, так что выступать умел и перед массами, и перед отдельными личностями. Дважды нам приносили охлажденный сок клюквы с медом.
Вдыхая аромат воска, благовоний, я потрясенно слушал о мире, который практически ничем не отличался от нашего! Здесь тоже есть огромные города, метро, автомагистрали, трансконтинентальные железные дороги, а моря и океаны бороздят танкеры, лайнеры, китобойные флотилии. Правда, киты и дельфины под защитой закона, но малый отстрел идет... В воздухе снуют самолеты. Более того, уже существуют поселения ссыльных рабов на Венере, Марсе и Меркурии! Месяц тому назад отправлена первая межзвездная экспедиция!!!
– Я едва могу говорить, - признался я.
– Это чудо... У нас мир почти таков же, но все же я из другой страны. Вы можете произвести анализ моего языка, одежды, я готов спеть песни, которые у вас не слыхивали... Не мог же я сам их сочинить? Прочту наизусть много стихов. Даже рад, что в школе заставляли учить наизусть. Вспомню музыку, я не могу быть еще и гениальным композитором. Расскажу о различных философских учениях...
– Эти пустяки оставим на потом, - отмахнулся волхв небрежно.
– Нас интересует совсем другое. Неужели ты настолько наивен?
Я потерял счет времени, сколько провел в камере пыток. Связанного, меня повесили за руки на крюк, вливали в рот ядовитые настои трав. Язык развязывался, в полубреду я отвечал на вопросы, рассказывал, объяснял, снова отвечал... Возле меня неотложно дежурили три волхва. Звукозаписывающая аппаратура фиксировала каждое слово, а волхвы всматривались в мое лицо, в глаза, анализировали движение мышц, подергивание кожи. Я был опутан датчиками, на экране ЭВМ бешено дергались ломанные линии, но волхвы, судя по всему, в них разбирались.
Мое словоблудие оказалось недостаточным. К тому же сочли, как выяснилось потом, что поставлен гипноблок, и мой ранг лазутчика сразу повысился. Жрецы-техники ушли, взамен явился, как я решил, настоящий палач. Привязав к столбу, меня снова накачивали ядами. Теперь химическими. Дикая боль выворачивала внутренности, разбухшее сердце стояло в горле... Но дозы были подобраны так, что сознание я почти не терял. Что я кричал, что говорил - не помню. Знаю зато твердо: хотел бы что-то утаить, не вырвали бы. Сам открыл в себе упрямство интеллигента, которое не сломить примитивной физической болью.
Без пыток прошел только один день. Я решил, что пришел конец пыткам, но только теперь попал к настоящему мастеру заплечных дел. Меня отволокли в другую комнату, где я увидел дыбу, "испанские сапоги", горн с раскаленными железными прутьями...
Когда я висел на дыбе, явился неожиданно верховный волхв. Младшие суетливо посадили его в кресло. Волхв движением бровей услал их прочь, оставив палача, тупое животное, которое вряд ли вообще могло говорить.
– Что скажешь теперь?
– спросил волхв мирно.