Десант на Европу, или возвращение Мафусаила
Шрифт:
Я включил капитанский переговорник.
– Внимание пассажиров! Говорит рубка! – сказал я. – «Вестник» начинает маневр схода с орбиты. Пожалуйста, немедленно займите противоперегрузочные коконы! – Подумав, я добавил специально для своего стюарда. – Тришка береги миссис Быстрову!…
– Я же сказал, не мели лишнего! – рявкнул Харви.
– Остынь, ирландец, – отозвался Серебров. – Через сто девяносто шесть секунд начинаем маневр по счету «ноль»!
Второй пилот злобно покосился на меня и занялся своим делом. А я, теперь уже совершенно успокоившийся, начал настраиваться на несущую М-частоту Единого Церебрума. Это уже была моя вторая попытка подключиться к спинтронному мозгу
– Ноль! – сказал Серебров.
Маршевые двигатели отключились. Возникла невесомость, но не надолго. Почти сразу же включилась тяга на поперечной оси. Меня отчетливо повело влево. Одновременно «папа», в том условном изображении, что генерировал Церебрум в зрительном отделе моего головного мозга, начал заметно уклоняться от своего «супружеского долга». Усилием воли я принудил его к исполнению последнего.
– Маневр завершен! – произнес Харрисон. – Торможение!
Джуп заметно приблизился. Рога исполинского полумесяца вылезли за пределы обзора бортовых фотофоров. Перед нами, над нами и под нами высилась бесконечная стена в муаре газовых вихрей, образующих те самые знаменитые разноцветные полосы. Ложемент мой автоматически развернулся, чтобы перегрузка не выдавила меня по частям через фиксаторы. «Папа» опять попытался увильнуть от своих обязанностей, но я был настороже.
– От-ли-чно, па-рень! – с трудом проговорил Харви. – Из те-бя вый-дет пи-лот…
Нужна мне твоя похвала, как собаке блохи!
И вдруг меня посетила настолько простая и очевидная мысль, что даже стыдно стало за свою недалёкость. Когда мы пересечем орбиту Ганимеда, гёзы не отпустят меня. Ведь я им нужен! А чтобы я был сговорчивей, они оставят на борту и Несси. С будущим Быстровым-самым-самым младшим в животике!
Вывод из этого следовал тоже очевидный: планы Харви и Нэн необходимо было нарушить! Подстегиваемая стрессом соображалка подсказала решение. Церебрум, работая по новой программе полета, все еще сохранял данные для прежней. Мне это виделось в виде второй «семейной пары», блюдущей целомудренную дистанцию по отношению друг к другу.
А что если попробовать совместить «европеанскую пару»?
Я попробовал. «Европеанский папа» вздрогнул и развернулся в сторону «мамы».
– Не то! – праорал Харви.
Но «европеанец», подчиняясь моей воле, продолжил поползновения. Судя по сладострастному подрагиванию «мамы», Церебрум одобрял возвращение на прежний курс. Чего нельзя было сказать о втором пилоте.
– Что… ты… де-ла-ешь… уб-лю-док! – взвыл Харрисон. – Ко-нфл-икт… про-гр-амм… вы-руб-ит… Цер-еб-рум!
– Ни-ка-ко-го… ко-нф-ли-кта, – возразил Серебров. – Ко-ри-дор… тор-мо-же-ния… не пр-ой-ден… Ев-ро-па… в про-ти-во-по-зи-ции. Че-го… не ска-же-шь… о Га-ни-м-еде…
– Сго-во-ри-лись! – глупо заявил второй пилот. – Ну так я вас от-го-во-рю…
Весь этот краткий «обмен мнениями» длился несколько дольше, чем в условиях нормальной тяжести. Челюсти, губы и языки плохо слушались своих владельцев. Но Харви, несмотря на перегрузку, отстегнул фиксаторы и с натугой поднял свою пукалку. На лбу у «пирата» вздулись жилы, а руки дрожжали от непомерной тяжести «скорчера», ствол
Я окончательно оставил «ганимедского папу» в покое и вплотную занялся сближением «европеанской четы». Штурман посылал мне одобрительные улыбки, правда, несколько кривоватые из-за набрякших тяжестью губ. Харрисон продолжал бороться с собственным непокорным телом.
– Бр-ось, – выдавил из себя Серебров. – На Га-ни-мед у-же не по-па-сть…
– Пле-вать на Га-ни-мед!
Харви неимоверным усилием, от которого у него, похоже, затрещали кости, вздернул ствол «скорчера» и выстрелил. В это мгновение штурман вырубил двигатели. У меня в голове все смешалось, как в доме Облонских: внезапное исчезновение тяжести, сгусток плазмы, испаривший часть купола над головой, черная дыра в газовой мешанине Джупа – несмотря на утрату значительной части своей поверхности, обзорный экран продолжал функционировать – и слившиеся в экстазе взаимной ненависти штурман и второй пилот.
Странное это зрелище – борьба в невесомости. В мире, где действие равно противодействию в чистом, беспримесном виде, единственный способ драки заключается в том, чтобы вцепиться друг в друга мертвой хваткой и попытаться нанести максимальный урон ударами головы или зубами. Можно еще и лягаться. Звучит это все смешно, а вот выглядит страшно. Серебров и Харрисон сцепились не на шутку. Рыча и хакая, они клубком извивались прямо посреди рубки, непосредственно у меня над головой. Капли пота и крови окутывали их розовым облаком, которое начинало деформироваться под воздействием центробежного движения.
Неизвестно еще, чем бы окончилась битва космических волков, если бы не появились на пороге рубки люди, увидев которых я едва не разрыдался от счастья. Капитан и старпом кинулись расстаскивать дерущихся, довольно ловко ухватившись за спинки пустующих ложементов, а Несси протянула мне руку. Я отстегнулся от капитанского кресла и ухватился за нее, как утопающий. Несси без всякого усилия вытянула меня в коридор.
– Где эта пиратка?! – сходу спросил я. – Ее надо немедленно изолировать!
– Тише, тише, любимый, – прошептала Несси, прижимаясь ко мне. – Она заперта в «Птерозавре».
– Как это удалось?
– Благодаря тебе, мой рыцарь! – ласково, но серьезно ответила супруга. – Как только ты объявил по громкой связи, что Тришка должен обо мне заботиться, я сразу сообразила, что происходит неладное. С чего это, думаю, мой муженек решил объявить об этом во всеуслышание, да еще из рубки? Одеваюсь, выхожу и вижу Анюшу, под ручку с капитаном спускающуюся к техническому отсеку. Как это прикажете понимать? Внезапное влечение? Гормональный шторм, против которого наш бравый капитан не сумел устоять, и поэтому повлек прелестную пассажирку в уединенный уголок?
Чепуха, тем более, что Климов должен был находиться в рубке. Ведь только что мой возлюбленный объявил о перегрузках, делающих невозможными любовные кувыркания! Прикинув все это, я велела Тришке следовать за мною и мы поспешили за странной парочкой. Ну, а остальное дело техники. Завидев нас, капитан кинулся на «свою даму».
Та оказалась не промах. Видел бы ты, как она отбивалась! По сравнению с Энн, бедняга Мартелл боец был просто никудышный. Я, по мере сил, стала помогать капитану, но исход решил Тришка. Узрев в действиях моей супротивницы явную угрозу мне, он просто подошел и обхватил ее за плечи. Боже, как это было эротично – железная леди в железных объятиях автономного манипулятора!