Десант. Повесть о школьном друге
Шрифт:
Да, у дяди Миши можно было многому научиться: спокойной мудрости, любознательности и трудолюбию. Человек этот зря словами не бросался…
— И как же ты, милый, воевать-то будешь? — спросил Бакшеев Леопольда, когда тот, закутанный в широченное Гришино белье, сидел на припечке в душном парном тепле. Некрасов ответил не сразу. Не тот человек дядя Миша, чтобы с ним говорить необдуманно.
— Пока буду красноармейцем в пехоте, как пришлось.
— Ну да, все просто: ружьецо в руки и марш-марш на супостата. Так? А немцы на танках прут, на машинах лезут, самолетами давят. Вон наш-то заштатный поселок вроде и от больших дорог в стороне, и тот не обошли. Вот вы с Гришкой люди образованные. Шутка сказать, по десять классов окончили, в институт пойти вознамерились… С вас побольше и спросится.
— Я об этом думал, дядя Миша. Согласен. Могу стать и командиром, и техникой смогу овладеть. Только для этого надо в военном училище поучиться. Значит — в тыл уходить. А разве можно сейчас в тыл? Фашисты к Москве подходят. Учиться — потом, теперь — воевать.
Некрасов, помолчав, продолжил:
— Есть, правда, у меня одна мыслишка. Кое-какой техникой все же владею, может, пригодится…
— Это какой же? А-а, понимаю. О лыжах, небось, думаешь?
— О них.
— Что ж, мысль добрая. К тому же зима нынче ожидается ранняя. Снег уже выпадал, вот-вот землю оденет. А ты — лыжник знатный…
— У нас создают лыжные батальоны, вот я и попрошусь…
— Полагаю, возьмут.
Леопольд уходил из Теряевой слободы мощенной булыжником, памятной с детства дорогой. Он шагал мимо крепостных стен с бойницами старинного Волоколамского монастыря, которые не смогли сокрушить фашистские «юнкерсы», пересекая знакомые леса и поля. Был он в чистом, пахнущем колодезной свежестью белье, прокатанной скалкой гимнастерке, весь обновленный и подтянутый, как положено русскому солдату, идущему на бой.
2
В записной книжке еще школьных времен, где хранились фамилии и адреса одноклассников, Некрасов начертил карандашом маленькую схему. Она изображала военную обстановку под Москвой осенью сорок первого года. Жестокое и страшное полукольцо фашистских войск, сжимавшее город.
Воинская часть, в которой он служил, стояла восточнее Волоколамска. Как и его однополчане, красноармеец Некрасов рыл окопы, вгрызался в неподатливую, схваченную ранними заморозками землю. Понимал: на этом или на другом рубеже, пересекавшем подмосковную равнину, придется вступить в бой. И все больше утверждался в своем решении: непременно стать бойцом-лыжником. Это самое его дело. Нужен только случай, и такой случай в конце октября представился.
— Кто хорошо ходит на лыжах? — спросил командир, обращаясь к строю. — По-настоящему ходит? Шаг вперед!
Леопольд уверенно вышел из строя. Командир подтвердил его надежды: создавался лыжный батальон, который будет действовать в тылу врага, рвать его коммуникации, связь, вести разведку. То есть воевать, как отец в гражданскую, только не на конях, а на лыжах.
— Хорошо, — сказал командир. — Проверим.
Группу красноармейцев подвели к землянке, у которой штабелями лежали лыжи и палки. Леопольд с сожалением отметил, что это не легкие, спортивные лыжи с привычными ему креплениями Ротофелло, а тяжеловатые, армейские, рассчитанные на сапоги и валенки. Ну ничего, освоим, здесь не «Юный динамовец», в котором он состоял еще год тому назад.
Лыжи раздавал невысокий, жилистый сержант. Вроде бы знакомый, где-то видел его. Но где? Сержант приглядывался к тому, как Некрасов придирчиво выбирал себе подходящую пару, взвешивал лыжи на руке, пробовал палки на гибкость.
— Выбрал? Теперь становись, — приказал сержант. — Дуй кругом по поляне. Вперед!
Тщательно подтянув крепления, Леопольд выпрямился и сильным толчком палок взял старт. Пошел переменным шагом, чуть кланяясь из стороны в сторону, набирая скорость. Тяжелые лыжи подавались с трудом, раскатывались медленно и наконец-то заскользили по свежей, проложенной в неглубоком снегу лыжне. Эх, сюда бы его спортивные… Он проплыл широкий круг, привыкая.
— Довольно, — остановил сержант. — Фамилия?
— Красноармеец Некрасов.
— Ясно. Узнал тебя. Ты прошлой зимой за «Юный динамовец» выступал.
— Точно.
— И вроде у тебя что-то на дистанции приключилось?
— Было дело.
— Ну
Очищая лыжи от липкого снега, связывая их припасенной бечевкой, Некрасов вспоминал тот прошлогодний случай, о котором знал сержант. То было самое трудное его испытание на лыжне. Впрочем, испытаний было два подряд, одно он сам себе устроил, второго не ожидал…
Леопольд еще в восьмом классе знал, что по праву считается «первой лыжей» в своей школе, хотя способных спортсменов в старших классах насчитывалось немало. Его товарищи в большинстве своем были хорошо физически развиты — гимнасты, акробаты, легкоатлеты, конькобежцы, гребцы. Легко и быстро мчал стометровку худенький (недаром звали его «щепки-палочки») Боря Горский, красиво работала на турнике и брусьях светловолосая Зина Фалилеева, увлекались акробатикой Сережа Кобозев, Володя Ботоев, Кирилл Мишарин, группа ребят занималась академической греблей. Но на лыжне Некрасову не было равных. Он побеждал на сдаче норм ГТО, на школьных состязаниях. Зимой сорокового ребята вышли на набережную Москвы-реки. Соревновались десятые классы «А» и «Б». Недавно назначенный спортивным организатором школы, Некрасов был старшим на соревнованиях. Он сознательно пропустил всех, дал ребятам «фору» и вышел последним, уверенный, что еще до Нескучного сада «обставит» товарищей. Но на пути заметил, что здорово отстает один из одноклассников, полноватый и неуклюжий, по прозвищу Морж. Как это досадно, может подвести команду. Леопольд притормозил, спросил отстающего:
— Ты что, сдаешь?
— Да вот, — выдавил тот, натужно дыша, — крепления сбились… И вообще не могу…
— Чепуха, пошли вместе.
— Но ты отстанешь…
— Шагай! — Некрасов покатился рядом по гремящему примороженному насту. Морж вздохнул и, повторяя его плавные, широкие движения, пошел.
— Вот-вот, тянись. Смотри, и лыжи заскользили…
Теряя драгоценные минуты, Леопольд с полкилометра опекал товарища, а потом наддал ходу. Все-таки обидно: неужели уступит первенство? Нет, не бывать этому. Он мчал азартно, вдохновенно. Парусила его любимая желтая куртка — «под Маяковского», как говорили ребята. У Ленинских гор настиг Мишарина, Тальвирского, Кобозева и обошел их. Круто развернулся и полетел обратно… Пришел, конечно, первым! В соревнованиях юношей Ленинского района заслужил несколько Почетных грамот, и даже первый приз — маленький бюст К. Е. Ворошилова, и вот уже второй год занимался в лыжной секции спортивного общества «Юный динамовец». Как удачно складывалось: летом — гребля, зимой — лыжи, они прекрасно дополняли друг друга. Он шел от успеха к успеху, состязался на равных с перворазрядниками и даже мастерами. Леопольд с нетерпением ждал трудной проверки перед городскими соревнованиями. На ней он должен был участвовать вместе с опытнейшими спортсменами, среди которых был и его тренер, один из лучших лыжников Москвы. Леопольд дал себе клятву: не отставать от него, тянуться во что бы то ни стало. И это ему удалось. Две трети дистанции дышал, как говорится, ему в затылок. «Иду, иду!» — пела душа. Оставалось километра два до финиша, как случилась беда: лыжа запнулась о льдинку, треснула, сломалась. В отчаянии он отбросил обломки. «Что делать? Сходить с дистанции? Ну нет, ни за что. Побегу!» Запинаясь, путаясь, он все же приладился. Как только ни исхитрялся: изо всех сил отталкивался палками, скользя на одной лыже. И добежал. На финише проиграл своему грозному сопернику совсем немного, и тот похвалил его за упорство и стойкость. В школе Леопольд рассказал друзьям о минувшей гонке: «Знаете, ребята, что я тогда понял. Точно, без хвастовства: вполне могу сравняться с тренером, а, может, и обойти его. Не сегодня, так завтра».
Ему, Леопольду, тогда было семнадцать, а теперь, поздней осенью сорок первого, восемнадцать. Многого можно достигнуть на лыжне, если бы… Но и на войне, как видно, лыжи сослужат ему верную службу. Вот он уже боец лыжного батальона и скоро совершит вылазку за линию фронта.
…Батальон начал боевые действия в конце ноября, а до этого Некрасов обучал боевых товарищей лыжному делу и осваивал недавно полученное оружие — автомат ППШ.
3