Десантник № 1 генерал армии Маргелов
Шрифт:
22 июля 1942 года в полку торжественно отметили переход в Гвардию. Отныне полк стал называться 218-й гвардейский стрелковый полк. В полку это высокое звание расценивали как запоздалое признание заслуг его недавнего командира — подполковника Маргелова Василия Филипповича
В боях под Ленинградом получил командир полка воинское звание подполковник. В коротком аттестационном листе на присвоение очередного воинского звания записано: «Майор Маргелов В.Ф. в 80-й СД со дня ее существования, в должности командира полка. Тактически грамотный, волевой, инициативный, требовательный к себе и подчиненным командир, пользуется большим авторитетом. В боях с немецкими оккупантами показал доблесть и мужество, умение руководить боем. Был ранен два раза. Мужественный, стойкий, преданный партии ЛЕНИНА — СТАЛИНА и Социалистической Родине. Должности командира
Единственной боевой наградой отца за эти бои стала медаль «За оборону Ленинграда», выданная 22 декабря 1942 года. Но с не меньшей гордостью хранил он удостоверение № «0» Первого лыжного полка моряков КБФ к знаку, выпущенному в память о 35-летии «десантной операции Шлиссельбург — Липки, ноябрь 1941 г.», а также памятные знаки «Защитнику Ораниенбаумского плацдарма 1941–1944 гг.», «Народное ополчение Ленинграда», «Невский плацдарм» («Невская Дубровка») и другие памятные знаки, отметившие юбилейные победные даты тех лет. Среди этих ветеранских наград есть и знак, посвященный 40-летию снятия блокады Ленинграда, с надписью «Защитникам В.Ф. и А.А. Маргеловым». Маргелова А.А. — Анна Александровна — боевая подруга и жена (с 1943 года) прославленного командира, наша, братьев-близнецов Александра и Василия, матушка.
Самым главным «трофеем» боевого командира под Ленинградом стала Аннушка — военврач Куракина Анна Александровна, с которой он встретился в конце грозного 1941 года, с которой прошел всю суровую дорогу Великой Отечественной войны и не расставался до конца жизни. Их любовь была внезапной, но они ее бережно пронесли через все жизненные испытания и невзгоды.
Родилась Анна Александровна 23 января 1914 года в многодетной крестьянской семье в деревне Морское Мышкинского уезда Ярославской губернии. С ранних лет познала нужду, тяжелый крестьянский труд. Пять сестер, две из которых были младше ее, один брат, самый старший, и она, Аннушка, составляли большую и дружную семью, помогая родителям вести хозяйство. Со временем тяжким семейным трудом обзавелись коровой, лошадьми, другим домашним скотом. Только жить стало полегче, как в 20-е годы деревенская беднота, разучившаяся работать в годы революции и Гражданской войны, объявила их «середняками» и обобрала до нитки. Пришлось все начинать заново, старшие дети отправились в Ленинград на заработки, а вскоре вслед за ними отправилась и Аннушка. Устроилась на работу в типографию, закончила Рабфак, поступила в медицинский институт.
Как и большинству студентов тех предвоенных лет пришлось ей поголодать, и недосыпать, грызя гранит науки. Зачастую в студенческой столовой, прикрываясь учебником, приходилось довольствоваться одним черным хлебом, густо намазанным горчицей и круто посыпанным солью, — благо, тогда это бесплатно стояло на столах. Но учеба ей давалась легко, училась она всегда очень прилежно, на одни пятерки, как-то преподаватель русского языка назвал ее даже «королем русской грамматики».
В 1941 году перед самой войной закончила она мединститут и сразу поступила на курсы врачей-хирургов при Военно-медицинской академии. И вот военврач 3 ранга Куракина Анна Александровна с 15 июля 1941 года направляется в 3-й стрелковый полк известной нам уже 80-й стрелковой дивизии на должность командира санитарной роты, затем на такую же должность в 218-й сп — можно догадаться, что забрал ее в свой полк, конечно же, отец. А забрал он ее благодаря случаю. Случай этот был вызван беспорядочным отступлением наших войск, бомбежками, артобстрелом противника. Несколько военных медиков в этой неразберихе отстали от своего полка и попали в расположение 218-го полка, где остались. Она оперировала командира полка балтийских моряков, раненного в ногу и его «братишек». Своему большому другу, с которым не раз приходилось лежать за одним пулеметом, отбивая яростные атаки врага, старшему врачу полка Яшке (Якову Ефимовичу) Гуревичу он приказал никого к Куракиной не допускать. То же он повторил комиссару полка — другу своему Петру Ильину.
Правда ее муж, мой отец, за время войны дважды «заворачивал» ходатайства начальников своей жены о присвоении военврачу Куракиной очередного воинского звания. «Если бы не ваш отец, — говорила нам впоследствии матушка, — то к концу войны я бы точно имела звание подполковник, но зато теперь, будучи женой генерала армии, я — маршал, так как жена военнослужащего всегда на одно звание выше звания своего супруга», — весело поблескивая глазами говорила
В марте 1942 года она назначается ординатором 1-го Хирургического отделения армейского полевого госпиталя легкораненых (АПГЛР) 54-й армии, а в конце мая — начальником этого отделения. В октябре 1942 года, упросив командующего 54-й армии Федюнинского Ивана Ивановича, который случайно подвез ее на машине, отправляется вслед за мужем (да, это не оговорка, юридически в то время она считалась законной женой Василия Филипповича, и только принятый в 1943 году закон о регистрации браков определил регистрацию их супружеских отношений справкой, выданной на фронте военным юристом, а в 1947 году родители зарегистрировали свой брак уже в ЗАГСе, при этом матушка взяла фамилию мужа). Догнала она мужа в Тамбове, где переформировывалась его соединение, а уж потом вместе отправились они под Сталинград.
Далее проходила службу в различных должностях в 8-м Отдельном медико-санитарном батальоне 54-й армии, закончила войну в звании гвардии капитана медицинской службы, награждена орденами: дважды Отечественной войны II степени, Красной Звезды, а также медалями: «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены» и многими другими.
За тяжелый труд врача-хирурга в годы войны и в послевоенное время больные были ей очень благодарны. Раненые, зная добрые и умелые руки, просились к врачу Куракиной, дважды в годы войны ей пришлось оперировать своего мужа, возвращая его своим профессиональным умением и любовью в строй. Но не только за операционным столом отличалась на фронте Анна Александровна, приходилось ей и личным оружием отбиваться от прорвавшихся к медсанбату фашистов. А в 13-м гвардейском стрелковом полку, который принял подполковник Маргелов В.Ф. под Сталинградом, доктора Анну прозвали «Матушка» и «Матушка-кормилица».
Ненадолго прервемся от описания непрерывных кровопролитных боев… Ветеран Великой Отечественной, имевший, по его словам, честь воевать под командованием Бати — командира полка Маргелова Василия Филипповича в 1942 году на Волховском фронте, а затем — под Сталинградом, в должности комбата полковой артиллерии 13-го гвардейского стрелкового полка — гвардии старший лейтенант Шевченко Николай Арсентьевич поделился воспоминаниями о некоторых моментах военной жизни между боями. Чтобы представлять себе, что война — это не только окопы, а солдаты — люди, но… одетые в форму.
Сразу по прибытии в полк подполковник Маргелов В.Ф. попросил всех офицеров отказаться от личной кухни и повара. В то время офицеры гвардии получали дополнительный паек к питанию: животное масло, консервы рыбные, галеты (печенье), табак «Золотое Руно» или «Казбек», некурящим выдавался шоколад. Это и было поводом, чтобы офицеры питались отдельно от солдат. Вот этот-то доппаек и позволил завести каждому офицеру своего повара, а отсюда — растаскивание солдатской нормы общего котла.
Так и завелись личные повара при общем пищеблоке. Но так как кроме офицеров с ними еще питались (доедали недоеденное) адъютанты и прочие, то для общего объема доппайка этого было мало, и часть мясного пайка из солдатского котла уходила в офицерские кухни. Что, естественно, и было обнаружено командиром полка при обходе подразделений… Он начинал его с батальонных кухонь и пробы солдатского еды… Уже на второй день все должны были питаться из общей кухни вместе с солдатами. Кое-кто воспринял его просьбу по-своему, недоброжелательно: «Новая метла по-своему метет», «Мели, Емеля — твоя неделя»…
Наутро после вчерашнего вечернего совещания заместители и начальники служб полка были приглашены на завтрак в расположении полковой роты. Только успели устроиться за столом с котелками, как прибыл солдат и что-то шепнул повару. Повар побледнел, в руках его ковш-раздатка дрожал, как при приступе малярии. Как потом оказалось, что в первом батальоне повар кормил солдат пригоревшей кашей. Новый комполка с утра прибыл в этот батальон, зашел на кухню и спросил повара, чем тот кормит солдат.
— Пшенной кашей с говяжей тушенкой, — ответил повар.
— Ну и как, все солдаты довольны? — последовал вопрос командира.
— Так точно, едят — аж ушами шелестят! — слишком уж лихо отрапортовал повар.
— Ну-ка, тогда налей и мне, — попросил командир.
Повар зачерпнул каши, стараясь поймать побольше мяса, и налил ее в круглый котелок, который поставил перед командиром полка, а сам присел рядышком. После первой ложки лицо командира перекосилось, шрам на щеке налился кровью.
— Ты сам-то кашу пробовал? — спросил он повара.
— Никак нет, — почуяв недоброе и понурившись ответил повар.