Десантник № 1 генерал армии Маргелов
Шрифт:
Кроме того, командир полка требовал от бронебойщиков, чтобы они стреляли по танкам только с дистанции действительного огня, а автоматчики и пулеметчики своим огнем должны отсекать пехоту от танков. «У Манштейна много танков, — выступал на одном из митингов Маргелов, — Его расчет на силу танкового удара. Главное — выбить танки. Каждый из нас должен подбить по одному танку. Пехоту отсекать, заставлять прижиматься к земле и уничтожать».
Двое суток, 17 и 18 декабря, командир полка с командирами подразделений работали на местности. Много времени пришлось затратить на выбор основных и запасных позиций для каждого орудия, противотанкового ружья, станковых и ручных пулеметов, особенно с фланговым и перекрестным огнем. Никто толком не знал, даже командиры
— И это — божий дар, как говорят у нас в деревне, — сказал комбат-3 капитан Лукашов.
— Придется поковыряться как следует в земле, — дополнил комбат-2 старший лейтенант Кондратьев.
Обитатели обороны смотрели на своих командиров ожидающими глазами. Они чувствовали свою слабость, но молчали, боясь осуждения гвардии. С большой охотой рассказывали о боях, угощались и с жадностью затягивались ядовито-зеленым дымом моршанской махорки.
Полковая разведка, работавшая в течение трех суток, доставила пленного унтер-офицера 6-й танковой дивизии. Пленный, огромного роста, после нелегкой дороги, трясся то ли от мороза, то ли глядя на скуластое со шрамом лицо Маргелова и на его маузер. По показаниям пленного, дивизия после разгрома под Москвой переформировывалась во Франции. В конце ноября прибыла по железной дороге и разгрузилась в Котельниковском, что в 70 километрах юго-западнее Васильевки. Дивизия считается лучшей в группе Гота.
— Когда дивизия должна наступать? — спросил пленного Маргелов.
— Утром. К вечеру встретимся с солдатами бесстрашной 6-й армии, — уверенно ответил пленный. Это был убежденный противник.
— Вот, сволочи, все уже подсчитали. Хотят повторить августовское наступление. Понравилась им эта Васильевка! А вот мы здесь упремся и никто нас не спихнет. Скажите унтеру, чтобы перестал трястись — противно смотреть, — на этом командир полка допрос закончил.
Ночью разыгралась поземка и усилился мороз. Солдаты, чертыхаясь на начальство, прогрызали мерзлую землю, углубляя окопы, оборудуя новые огневые позиции, пикировались между собой, деля кирко-мотыги и лопаты.
— Чего грызем землю, заняли бы старые окопы и баста! Выдумывает начальство: углубляй, расширяй, рой новые…
Солдатская психология сложная. Вряд ли кто докопался до ее глубин. Вот и здесь: окоп углублять для его же, солдата, спасения, а он ворчит, хотя приказ выполняет. Окоп после первой же танковой атаки спас жизнь солдату — хвалит командира: «Вот это командир! Все продумал, заставил нас, славян, поработать для себя же. Зря ругали».
Эти и другие мероприятия полностью оправдали себя первый же день ожесточеннейших боев на рубеже тогда еще неизвестной миру речушки.
В небо то и дело взлетали немецкие ракеты. Противник боялся разведчиков. Во второй половине ночи враг бил по участку обороны полка бесприцельным огнем артиллерии — самым неприятным в этом была невозможность угадать, куда прилетит снаряд. Наша оборона молчала, не производя ни одного выстрела. Командир не хотел раскрывать систему огня раньше времени. Своим артиллеристам он поставил задачу засекать огневые позиции противника.
Были проведены накоротке собрания коммунистов и комсомольцев, групп истребителей танков, рассмотрены заявления командиров и солдат с просьбами о вступлении в члены ВКП(б).
18 декабря передовой отряд полка и передовые подразделения 6-й танковой дивизии встретились на реке Мышкова. К этому времени немецкие танки были уже у Васильевки и Капкинского. Передовой
К исходу дня полк с ходу занял оборону на четырехкилометровом фронте от Васильевки до Капкинского. Выход главных сил немецко-фашистских войск к реке Мышкова был упрежден полком на шесть часов.
В землянках штаба полка зуммерили телефоны. Дежурные отвечали: «Все в порядке». Политработники с офицерами штаба находились в окопах, на огневых позициях, готовили подразделения к бою. Основу обороны составляла артиллерия, поэтому ей уделялось особое внимание. По замыслу, пехотинцы переднего края могли пропустить часть танков через свои окопы, которые обязательно нужно было остановить и уничтожить. Эта задача и решалась всеми командирами и бойцами.
Начальник артиллерии полка гвардии старший лейтенант Николай Шевченко, быстрый, влюбленный в артиллерию, всю свою душу отдавал обеспечению живучести каждого орудия. Решив все задачи, он доставал записную книжку и читал каждому орудийному расчету приказ генерал-майора русской артиллерии А.И. Кутайсова из далекого 1812 года: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Артиллерия должна жертвовать собой… Последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».
Станковые пулеметчики примерялись к основным и запасным гнездам, тренировали дублеров из музыкантов полкового духового оркестра. Совсем недавно эти ребята показывали свое искусство на вечерах самодеятельности, а днем учились стрельбе из «максима». В бою они стали дублерами в пулеметных расчетах.
Начальник штаба полка гвардии капитан В. Дацко, четкий, требовательный, волевой, умело организовал работу штаба полка.
А между тем танковые дивизии армейской группы «Гот» рвались к Сталинграду. 19 декабря, введя в бой свежую 17-ю танковую дивизию и создав этим самым громадное превосходство в танках на главном направлении удара, немцам ценой огромных потерь удалось захватить хутор Верхне-Кумский и прорваться к реке Мышкова. Здесь неожиданно для себя, они встретили мощное сопротивление передовых частей и прежде всего 13-го гвардейского полка 3-й гвардейской стрелковой дивизии, которые упредили противника не только с выходом к реке, но и в развертывании и в создании оборонительных рубежей. Хотя наши воины опередили врага всего на несколько часов, но и за это короткое время бойцы сумели как следует подготовиться к встрече с врагом. И встретили фашистов, как обещали, по-гвардейски!
Всех сражающихся на берегах Мышковой облетела весть о бессмертном подвиге бронебойщика Ильи Каплунова. Находясь на огневой позиции северо-восточнее хутора Нижне-Кумский, комсомолец Каплунов вступил в единоборство с несколькими танками противника. Пять фашистских танков подбил из противотанкового ружья отважный воин, но и сам был тяжело ранен. С перебитой рукой и оторванной ступней, истекая кровью, гвардеец продолжал беспримерный поединок с танками и подбил еще три. А когда на отважного воина пошел девятый танк, то он зубами сорвал чеку противотанковой гранаты, пополз навстречу надвигающейся громаде и уничтожил ее ценой своей жизни.
Указом Президиума Верховного Совета СССР Илье Макаровичу Каплунову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его имя навечно занесено в списки полка.
Гвардейцы роты, в которой служил отважный бронебойщик, написали письмо матери героя Марии Семеновне Каплуновой: «Мы будем такими, как Илья, — писали бойцы, — За смерть Ильи дорого заплатят нам фашистские изверги». Ответ убитой горем, но гордой подвигом сына Марии Семеновны, размноженный в сотнях экземпляров, зачитывался потом на передовой. «Мне становится легче, — говорилось в нем — когда читаю, что мой Илюша в одном бою уничтожил девять немецких танков и погиб как герой, не осрамив себя перед Родиной».